— Свой долг! — повторил эхом Джон Дэвис.

Затем последовал перенос пушки в пещеру; потом туда же перетащили лафет, ядра, ящик с порохом, а когда Васкес и Дэвис решили перекусить, солнце над горизонтом показывало, что уже около восьми часов.

Едва они скрылись, как появились Конгре, Карканте и плотник Варгас. Со шлюпкой из-за ветра и начинающегося в бухте прилива было бы слишком много возни. Мародеры шли по левому берегу пешком, но на этот раз не для того, чтобы грабить.

Как и предполагал Васкес, им нужно было понаблюдать за небом и состоянием моря после утреннего улучшения погоды. Конечно, пираты понимали, что «Мауле» подвергнется тысяче опасностей на выходе из залива и может не справиться со штормовыми волнами в открытом океане. Прежде чем шхуна, держа курс на запад, доберется до пролива и поймает попутный ветер, ей придется миновать мыс Сан-Хуан, где волны грозят швырнуть корабль на камни, а это приведет к серьезным повреждениям.

Именно так рассуждали Конгре и Карканте. Остановившись рядом с местом кораблекрушения, где от носовой части «Сенчури» остались одни щепки, они едва не падали от сильного ветра. Бандиты оживленно переговаривались, жестикулировали, показывая на горизонт и иногда отбегая назад, когда огромный водяной вал с белым гребнем обрушивался на песчаную отмель. Ни Васкес, ни его спутник в течение получаса не упускали пиратов из виду, пока те рассматривали вход в залив. Вскоре преступники удалились, часто и настороженно оглядываясь.

— Вот они и ушли, — сказал Васкес. — Но вскоре вернутся, чтобы наблюдать за морем.

Собеседник молча кивнул. Для него было очевидно, что через двое суток волнение уляжется; буря утихнет если и не совсем, то хотя бы настолько, чтобы позволить шхуне миновать мыс Сан-Хуан.

Почти весь этот день наши моряки провели на берегу. Погода явно менялась к лучшему. Ветер, казалось, установился северо-восточный, и любой корабль, взявший на рифы фок и марсели, мог направиться к проливу Ле-Мер.

С наступлением вечера Васкес и Дэвис вернулись в пещеру; утолили голод сухарями и мясными консервами, а жажду — разведенным водой бренди. Потом, когда Васкес уже готовился завернуться в одеяло и отправиться на покой, Джон Дэвис сказал:

— Прежде чем заснуть, Васкес, не выслушаете ли меня?

— Конечно, Дэвис.

— Дружище, я обязан вам жизнью и не хотел бы ничего предпринимать без вашего одобрения. У меня есть предложение, которое я просил бы вас обдумать и дать ответ, не опасаясь меня обидеть.

— Слушаю вас.

— Погода меняется, ветер стихает, океан вскоре успокоится. Так вот, я думаю, что максимум через двое суток шхуна снимется с якоря.

— К несчастью, это вполне вероятно! — развел руками Васкес.

Джон Дэвис продолжил:

— Да, уже дня через два она выйдет из залива, обогнет мыс, спустится по проливу и исчезнет на западе. Больше мы никогда ее не увидим… И ваши товарищи, Васкес, так же как и мой капитан, и мои спутники с «Сенчури» останутся неотомщенными!

Васкес поник головой; потом вскинул взгляд на Дэвиса, лицо которого освещалось отблесками огня в очаге.

— Существует единственная возможность помешать отплытию шхуны и задержать ее до прибытия сторожевого корабля — это авария, которая вынудит пиратов вернуться обратно. Так вот, у нас есть пушка, порох, снаряды. Установим пушку на лафет на утесе, зарядим ее и, когда шхуна пойдет мимо, выстрелим прямо в корпус… Вполне вероятно, она и не затонет сразу, но в дальнее плавание, которое ей предстоит, пуститься не рискнет. И ей придется вернуться в бухту, чтобы залатать пробоину. Бандитам не останется ничего другого, как разгрузить ее. А для этого понадобится не меньше недели… Ну а тут уж и «Санта-Фе»…

Джон Дэвис замолчал, взял руку своего спасителя, пожал ее.