Это просто такой период. Хочется верить, что он пройдет. Да пройдет, наверняка. В начале восьмидесятых годов прошлого века в культуре нашей страны происходил такой подъем, за три-четыре года появилось столько нового, что все это до сих пор не охватить, и оно до сих пор дает плоды. И те, кто их распробовал, — изменились. А это уже немало.

Недавно я вдруг переслушал альбом любимейшего «Аквариума» под названием «Электричество». Это та музыка, с которой мы росли, она сопровождала нас везде — на вечеринках, которые тогда назывались не вечеринками, а просто «в гости». Слово «вечеринка», между прочим, ввели в обиход музыканты второго состава группы «Кино»: Каспарян, Густав и их авангардное окружение — Новиков, Африка, все те, кто шли вперед и творили, многие даже ничего не умея, а просто страстно желая. И — получалось.

Музыка «Аквариума» была вместе с нами, она была «нашей» — но сейчас мне понятно, что мы слышали только «верхний уровень», мы не заморачивались на изучение и расслушивание всех тонкостей. Наверняка и Борис не заморачивался тоже. Он просто пел и играл, как пелось и игралось.

Равно как и все музыканты «Аквариума».

А сейчас вот слышно — «Прекрасный дилетант», «Мой друг музыкант», «Мне было бы легче петь» — все это записи немыслимой крутоты.

Это классика, это золотой фонд русского искусства. Это Большая рок-музыка. И совершенно понятно — если послушать эти песни серьезно, — почему Дэвид Боуи в начале восьмидесятых сказал, что он готов работать с Борисом Гребенщиковым в любом его проекте и в любом качестве.

Дэвид Боуи слышал музыку и знал в ней толк. Современный российский шоу-бизнес музыку не слышит. Он слышит динамический диапазон, видит частотный спектр, он бракует любую запись, если ритм музыки вылетает из метрономной сетки, если певец берет ноты не чисто. Правда, певцы всё поют не чисто, но это легко исправляется компьютерными программами.

Музыка Майка на «Сладкой N» стоит рядом с лучшими записями БГ, она из той же обоймы. А выше БГ в популярной русской музыке нет никого.

Этот альбом аранжирован никак, исполнен халявно, а записан плохо. Но при этом — он записан абсолютно естественно, сыгран безупречно и аранжирован идеально. Все полностью соответствует, что называется, контенту.

Майк никогда и нигде не исполнял саму песню, свой личный гимн — «Сладкую N» — лучше, чем на этой записи.

Акустическая гитара, очень дешевая, с плохими струнами, да какой-то затрапезный бас, на котором играл Вячеслав Зорин (партнер Майка по музыкальным набегам на провинциальные дискотеки и кафе, в которых парни играли за деньги западные хиты — хиты, которые поселковая молодежь слышала впервые и совершенно не понимала, что за музыка звучит на их танцах и как под эту музыку танцевать).

Но, несмотря на скудный инструментарий, альбом «Сладкая N» — лучшая рок-н-ролльная запись русской рок-музыки. Отправная точка. Начало начал.

«Седьмое небо» — ритм-энд-блюз, в котором Майк поет рэп, — в ту пору, когда рэп как понятие еще не существовал, но Майк отлично ориентировался в блюзе и у него само собой выскочил рэп, ибо блюз и рэп — близнецы-братья. Ну, или отец и сын — кому как нравится. По сути, это одно и то же. В начале XX века бедный черный селянин выходил из хижины, садился на приступочку с дешевой гитарой и стаканом кукурузного виски и тянул историю вчерашней встречи с клеевой телкой в местном баре. А в конце XX века бедный черный горожанин (ибо американские деревеньки, благодаря глобализации, перестали по сути отличаться от городов, разве что менталитетом жителей) выходил из собственной квартиры, садился на приступочку с косяком и бутылкой пива, врубал дешевый сэмплер или просто бумбокс с записанным на нем барабанным треком и фигачил историю своей вчерашней встречи с клеевой телкой в местном баре.