|
Он смотрит в воду. Рядом с ним - прислоненная к перилам винтовка. Стараясь не дышать, отхожу назад. - Эй! - негромко окликает меня охранник. Я иду молча и рассчитываю: не пора ли бежать? Пожалуй, нет, потому что это сразу же насторожит его и он поднимет тревогу. Но пятиться назад - тоже, по-видимому, не лучшее решение. Я поворачиваюсь и бегу. - Хальт! Я несусь во весь дух. Сзади гремит выстрел. Второй... Как долго я шел на тот берег и как мгновенно оказался на этом, проклятом, который дальше от Польши, и от партизан, и от моей родины! Я выскакиваю к домику. Навстречу мне бежит старик и размахивает карабином. Он совсем рядом, он в шаге от меня. Я бью его что есть силы в переносье, старик падает, карабин громко бряцает об асфальт. Позади гремят выстрелы. Я секунду раздумываю, куда бежать: туда ли, откуда пришел, или в другую сторону? Решаю - надо в другую сторону: там, по всему, болота, там не страшны собаки, там можно пересидеть тревогу, поднятую охранниками. Через несколько минут я понимаю, что сделал глупость: впереди - дома. Я вижу, как загораются огни и хлопают двери. Немцы проснулись и сейчас будут устраивать на меня облаву. Поворачиваю назад. Останавливаюсь. Передо мной стоит мальчишка в трусах и куртке. В руке у него пляшет пистолет. Он что-то бормочет и целит мне в лицо. - Пусти, гад! - кричу я в отчаянии. - Хенде хох! - выговаривает наконец он. Уже выучился. Они этому быстро выучиваются. Я отпрыгиваю в сторону, и мальчишка стреляет два раза подряд. Мимо. С двух сторон подбегают еще несколько человек. Они окружают меня. Мальчишка смеется истерическим смехом, радостно говорит что-то окружающим меня людям, поднимает свой пистолет, ударяет меня дулом в лицо и снова стреляет два раза подряд прямо в лицо. ...Я сижу в комнате. Здесь много народу. Все смеются надо мной, потому что в руках у мальчишки был пугач, а я от выстрелов в глаза потерял сознание. Не смеется только один старик. Он седой, с запавшими глазами и острым кадыком. Он протягивает мне сигарету. "Сейчас и этот гад что-нибудь придумает. Они умеют издеваться", - думаю я и отрицательно качаю головой. Потом в комнату вошел худой старый солдат с винтовкой. Он толкнул меня стволом в плечо и сказал: - Э, ком... Он отвел меня в большой дом и запер в темной комнате. Отпер часов через десять. В руках у него была большая бумага с печатью. - Фарен, - говорит он, стараясь быть понятным мне, - У-у-у, - делает он губами, подражая паровозу. Конвоир идет сзади и вздыхает. Мне слышно его хриплое дыхание. Когда конвоир устает, он трогает меня за руку и говорит: - Э, хальт... Я останавливаюсь, и конвоир тоже останавливается. Мы стоим на пустынной улице, тяжело дышим и смотрим друг на друга. Где-то неподалеку во дворе смеются дети. Они бегают наперегонки - я слышу это по их веселым крикам. А может быть, играют в прятки и визжат, когда тот, кто "водит", открывает тайники, в которых прячутся остальные. Прятки - хорошая и нужная игра. |
