|
Тот, кто вынужден иметь с ними дело по службе, должен понимать, что ненависть поляка сегодня больше, чем когда бы то ни было, что поляк имеет в национальной борьбе гораздо больший опыт, чем мы, и что он все еще надеется с помощью враждебных нам держав создать новую, еще большую Польшу. Подобострастие, которое поляк проявляет по отношению к немецкому крестьянину, - это коварство. Его добродушный облик фальшив. Везде необходима осторожность, чтобы не содействовать объединению поляков и возможной шпионской деятельности. Прежде всего нет никакой общности между немцем и поляком. Немец, будь горд и не забывай, что причинил тебе польский народ! Если к тебе кто-нибудь придет и скажет, что его поляк приличен, ответь ему: "Сегодня у каждого есть свой приличный поляк, как раньше у каждого был свой приличный еврей!"... Немец! Поляк никогда не должен стать твоим приятелем! Он стоит ниже любого соотечественника-немца на твоем дворе или на твоей фабрике. Будь, как всегда, справедлив, поскольку ты немец, но никогда не забывай, что ты представитель народа-господина! Германские вооруженные силы завоевывают для нас мир в Европе. Мы же ответственны за мир в новой, большой Германии. Совместная жизнь с людьми чужой национальности еще неоднократно будет приводить к испытаниям народных сил, которые ты должен выдержать как немец. Народный союз немцев за границей". Тромпичинский осторожно вернул листок Траубу. - Ну что? - спросил журналист. - Страшно? Юзеф ответил: - Нет. Не страшно, просто очень... - Противно? - Нет, не то... Очень обидно. Обидно за немцев. А то, что обещали помочь, если сможете, - так и олжно быть. Спасибо. Хотите, я вам поиграю? - Очень хочу. Юзеф сел к роялю и стал играть Баха. БУКЕТ РОМАШЕК Аня и Муха шли через лес. Они шли медленно, потому что Аня внимательно смотрела на стволы деревьев, на какие-то одной ей понятные заметины; иногда она замирала, долго слушала лес, закрыв глаза, и улыбалась ласково. Сначала Муха, глядя на нее, недоверчиво качал головой - не найдет. Потом ему надоело ждать, и он начал собирать букет, пока она по-собачьи вертелась на одном месте, угадывая, куда идти дальше Он собрал большой букет и, пока Аня отыскивала тропу, разглядывал ее, пряча лицо в цветы. Он разглядывал ее придирчиво, будто хозяйка - праздничный, не тронутый еще гостями стол. "Ей бы в дочки-матери играть, - думал он, глядя на фигуру девушки, - а она туда же. В бойню. Тело. у нее хорошее. Я бы прошелся: экая ладненькая. Опасно. Спугнешь еще, потом хлопот не оберешься. Бабы - дуры". - Здесь, - сказала Аня, - под ольхой. - Брось... - Вот чудак, - сказала Аня, - я ж говорю: здесь. Она опустилась на колени и взяла траву пятерней, словно котенка за шкирку. Ровный, вырезанный кинжалом квадрат дерна поднялся, и Муха увидел что-то белое. |
