В эти четыре дня, которые ушли на дорогу, я больше всего не любил дожидаться рассвета. Поскольку ехали мы вдвоем, без охраны, а драхты в эти места, хоть и нечасто, но все же захаживали, то предлог не ночевать на одной стоянке вместе с графом у меня все-таки имелся. Другое дело, что его сиятельство белоручкой не был и настаивал, что вторую ночь будет дежурить сам. Я не стал спорить, но, как только временный лагерь был обустроен, ушел в лес и до рассвета не возвращался.

Граф, разумеется, после этого рассвирепел. Всю оставшуюся дорогу пытался меня расспрашивать. Потом начал угрожать. Но под конец все-таки понял, что это бесполезно, поэтому в Трайн мы въезжали молча, а в уже знакомую гостиницу заселялись и вовсе порознь. Причем его сиятельство, всерьез осерчав, тут же поднялся к себе. А я проследил, чтобы устроили лошадей, заказал ему ужин в номер, велел приготовить к завтрашнему вечеру свой парадный мундир… единственную дорогую тряпку, которую увез из крепости. После чего вышел из гостиницы и до следующего вечера там не появлялся, потому что в свое удовольствие бродил по шумному городу, заглядывал в многочисленные лавчонки, лакомился вкусностями… и, в общем-то, наслаждался жизнью, прекрасно понимая, что делать это мне осталось недолго.

О том, что задумал в отношении меня император, я не знал и даже не собирался гадать – я достаточно успел его изучить, чтобы сделать правильный вывод. Избавится он от меня здесь или же прикажет вернуться в Орн… это уже не имело значения. Я свой долг перед империей выполнил. Сделал все, что мог и хотел. В чем-то даже успел помочь господину эль Сару… ну а то, что не успел, доделаю в следующей жизни. Если, конечно, богине Рам будет угодно ею меня одарить. Если же нет, тоже ничего страшного – возвращения на ледяные равнины я ждал слишком давно, чтобы сожалеть по этому поводу.

Да, я действительно ждал этого. В каком-то смысле даже хотел. Но не торопил события, стремясь взять от оставшегося мне времени все, что возможно. Честно говоря, если бы не печать, которая из принципа пыталась испортить мне настроение, я бы смело назвал этот день самым удачным в моей новой жизни. И был искренне рад тому, что он у меня образовался. Один-единственный, бесконечно долгий, теплый, почти что летний день и такая же долгая, уютная и во всех отношениях замечательная ночь.

В гостиницу я вернулся всего за час до назначенного времени, когда оставалось только наскоро вымыться, сбрить щетину, надеть все новое, а затем предстать перед его сиятельством в самом что ни на есть безупречном виде.

И, надо сказать, у меня получилось – из зеркала в холле на меня смотрел подтянутый, хмурый, атлетически сложенный мужчина. Если не знать, что ему всего двадцать два, можно было бы попасть впросак, потому что выглядел я сейчас гораздо старше. Быть может потому, что впервые за долгое время как следует уложил изрядно отросшие, успевшие выгореть на солнце волосы. Не посчитал нужным как-то смягчить огрубевшую из-за постоянно пребывания на воздухе кожу. Строгий военный мундир придал мне еще больше солидности и превратил в настоящего боевого офицера. Ну а то, что в глазах застыло мрачноватое предвкушение… что ж, сегодня я шел умирать. Правда, впервые делал это при полном параде.

Глава 22

Свадьба в империи – вещь не то чтобы очень скучная, но невероятно утомительная, особенно для молодоженов. В моем старом мире на их долю тоже доставалось немало испытаний, но здесь, на Тальраме, заключение брака являлось событием не только ответственным, но и по-настоящему священным. Поэтому начиналось оно с первыми лучами солнца, а заканчивалось глубоко за полночь.

Ночь накануне свадьбы молодые проводили в специально отведенных помещениях городского храма. Совершали сразу несколько омовений, в том числе водой из храмового фонтана. Усиленно молились. Морально готовились. А рано утром появлялись в главном зале и, преклонив колени перед ликами своих богов, выслушивали долгую-предолгую молитву сперва в исполнении жреца, а затем уже и друг друга.