|
Йеннифэр сделала вид, будто не слышит. Геральт остановил коня, пропустил лучников Недамира. За ними, на некотором удалении, ехал Борх, а следом – зерриканки, образуя арьергард колонны. Геральт дождался, пока они подъедут, повел свою кобылу бок о бок с лошадью Борха. Ехали молча. – Ведьмак, – вдруг проговорил Три Галки. – Хочу тебя спросить. – Спрашивай. – Почему ты не завернешь? Ведьмак какое то время глядел на него. – Ты действительно хочешь знать? – Хочу, – сказал Три Галки, поворачиваясь к нему лицом. – Я еду с ними, потому что я безвольная игрушка. Потому что я – пучок пакли, гонимый ветром вдоль дорог. Куда, скажи мне, я должен ехать? И зачем? Здесь, по крайней мере, собрались те, с кем есть о чем поговорить. Те, кто не замолкают, когда я подхожу. Те, кто, даже не любя меня, говорят мне это прямо в глаза, не кидают камни из за заборов. Я еду с ними по той же причине, по какой поехал с тобой в трактир плотогонов. Потому что мне все равно. У меня нет места, куда я мог бы стремиться. У меня нет цели, которая должна быть в конце пути. Три Галки откашлялся. – Цель есть в конце любого пути. Она есть у каждого. Даже у тебя, хоть тебе и кажется, будто ты не такой, как все. – Теперь я тебя спрошу. – Спрашивай. – А в конце твоего пути есть цель? – Есть. – Счастливец. – Дело не в счастье, Геральт. Дело в том, во что ты веришь и чему отдаешь себя. В чем твое призвание. Никто не может знать об этом лучше, чем… Чем ведьмак. – Я сегодня то и дело слышу о призвании, – вздохнул Геральт. – Призвание Недамира – захватить Маллеору. Призвание Эйка из Денесле – защищать людей от драконов. Доррегарай чувствует призвание к совершенно обратному, Йеннифэр, учитывая определенные изменения в организме, не может исполнить своего призвания и мечется из стороны в сторону. Черт побери, только рубайлы да краснолюды не чувствуют никакого призвания, а просто хотят нахапать как можно больше. Может, поэтому меня к ним так тянет? – Не к ним тебя тянет, Геральт из Ривии. Я не слеп и не глух. Не при звуке их имен ты схватился тогда за мешочек. Но кажется мне… – Напрасно кажется, – беззлобно сказал ведьмак. – Прости. – Напрасно извиняешься. Они сдержали лошадей в самое время, чтобы не налететь на резко остановившуюся колонну лучников из Каингорна. – Что случилось? – поднялся на стременах Геральт. – Почему остановились? – Не знаю, – повернул голову Борх. Вэя с удивительно сосредоточенным лицом быстро произнесла несколько слов. – Поскачу в голову, – сказал ведьмак. – Узнаю. – Останься. – Почему? Три Галки минуту помолчал, глядя в землю. – Почему? – повторил Геральт. – Поезжай, – бросил Борх. – Может, так то оно и лучше. – Что – лучше? – Поезжай. Мост, связывающий два берега каньона, выглядел солидно, был построен из толстых сосновых бревен, опирался на четырехугольный столб, о который поток, шумя, разбивался на длинные полосы пены. – Эй! Живодер! – рявкнул Богольт, подводя телегу, – Ты чего остановился? – Черт его знает, что это за мост! – А чего ради нам на него лезть? – спросил Гилленстерн, подъезжая ближе. – Что то не светит мне лезть с телегами на эту кладку. Эй, сапожник! Ты почему ведешь туда, а не по тракту? Ведь тракт идет дальше к западу? Героический отравитель из Голополья приблизился, скинул барашковую шапку. Выглядел он презабавно, облаченный в натянутый на сермягу старомодный полупанцирь, который выковали еще, почитай, при короле Самбуке. |
