- Помилуй, госпожа!… Не заставляй вспоминать самую страшную минуту нашей жизни! - взмолился старший из слуг.

- Говори, я все должна знать! - закричала госпожа в гневе и отчаянии. -Все говори…

- …И вот этот могучий разбойник вытащил князя из колесницы, привязал его к хвосту лошади и сунул в гривы коней горящую паклю. Трое коней в одной упряжке понеслись, словно сумасшедшие, вниз с горы. А разбойники умчались на солнечных конях, принадлежащих князю. Мы очнулись, когда уже никого не было рядом с нами, и пошли по дороге, окропленной кровью нашего любимого господина… Мы нашли трех коней с обгоревшими гривами, запрягли их в колесницу и привезли останки нашего господина…

Старый слуга, отважившийся рассказать о страшной участи князя Чжун Цина, дрожал от страха. Кто знает, не пожелает ли госпожа казнить слуг, сопровождавших князя в его последней поездке.

Слуги, стоя на коленях, молча ждали. Молчание это было тревожным. Что ждет их?… Тогда старый слуга сказал:

- О госпожа, слава о твоей доброте прошла по всей Поднебесной… Нет человека в великом царстве Чжоу, который не знал бы о твоем добром сердце. Посмотри, как мы избиты и изранены разбойниками, на нас нет живого места, мы были бессильны перед голодными и злобными разбойниками. Пощади, окажи свою милость…

Госпожа призадумалась. А какая польза ей будет от того, что она казнит своих слуг? Виновны не слуги, а солнечные кони, которые принесли ей уже столько зла. Пусть слуги князя остаются на заднем дворе и будут помощниками самых ничтожных подметальщиков. А вдруг ей захочется узнать, какие слова говорил перед смертью благородный Чжун Цин? Ведь эти слуги были единственными свидетелями последних часов его жизни.

- Убирайтесь отсюда! - крикнула госпожа, обливаясь слезами. - Убирайтесь, чтоб я вас не видела!… Проклятье этим коням! - повторяла она.-Из-за них погиб прекрасный, добрый и щедрый князь Чжун Цин. Все пропало, все померкло! И где теперь найти проклятых богом оборванцев, загубивших благородного князя? Можно сжечь деревню, чтобы от нее и следа не осталось, но погибнут только старики и дети, а злодеи, совершившие убийство, останутся в живых и будут разбойничать на больших дорогах. У них взяли быков, а они отобрали жизнь у князя.

Целые дни бедная женщина проводила в слезах и воспоминаниях. Теперь ей казалось, что добрее, щедрее и лучше Чжун Цина не было человека на свете. Она приказала каждый день приносить щедрые жертвы богам, чтобы вымолить счастливую жизнь князю в загробном мире. А Бао Пыну было велено написать стихотворное посвящение, в котором были бы воспеты доблести князя Чжун Цина.

* * *

Прошло несколько месяцев, они не принесли госпоже никакого утешения. По-прежнему дворец Чжун Цина был в скорбном молчании. Никто не говорил полным голосом, никто не осмеливался обратиться с чем-либо к госпоже, погруженной в тоску и печаль. И вдруг мертвую тишину дворца нарушили голоса чужеземцев.

- Пришли люди в одежде кочевников, - докладывали слуги госпоже, - не знаем, пустить ли непрошеных гостей.

- Неужели прибыли кочевники из царства гуйфан?- воскликнула госпожа, словно просыпаясь от тяжкого сна. - Какое счастье! Это весть от любимой дочери!

«О мой нежный Голубой Цветок! Ты помнишь о своей бедной матери!» - подумала она.

- Скорее зовите Бао Пына! Где Голубой Цветок? Здорова ли она? Хорошо ли ей в чужой стране?… Скорее Бао Пына!

Но разве так легко найти Бао Пына? Он постоянно прячется от людей и все пишет и пишет. Госпожа велела написать посмертное посвящение Чжун Цину, но рядом со строчками, которые он пишет по долгу службы, появляются строчки из нового учения Конфуция.