Хоть бы ее успокоить, но как? Тревоги-то не выдуманные. Завтра — в столицу, и там Лойда будет в большой опасности. Да и не только она. Впрочем, миньяк покамест и не давал повода сомневаться в своем слове.

Уже завершая пробежку, Готфрид заметил гнома. Тот карабкался по скалам, стараясь не отставать. Юноша ухмыльнулся — поделом коротышке, пусть попрыгает, за мечом погоняется — и припустил что было духу.

Сентурия вобрала в себя всю сумятицу, нищету и отчаяние, изгнанные из богатых усадеб и с ухоженных полей. Готфрид знал ее трущобы: многие из выпитых Добендье жизней проходили здесь. Солдатчина была для бедняков единственным путем наверх: за границей ждала добыча, приз для самых удачливых. Если пережил поход, можешь выбраться из грязной лачуги. Юноша с удивлением глядел на нехитрые мечты этих людей — крохотных, близоруких, нелепых — и жалел их.

Когда кортеж проезжал сквозь жалкий район, никто не приветствовал миньяка, не размахивал радостно шапками. Будто не замечали. За трущобами высились роскошные особняки, известные солдатским душам, собравшимся у Готфрида, лишь по слухам. Последнее столетие Вентимилья процветала, старые здания снесли и на их месте построили богатые дома. А бараки окружили этот остров благополучия стеной отчаяния.

Центр украшали дворцы знатнейших семейств. Между ними раскинулись просторные площади, причудливые фонтаны, зеркально гладкие пруды и суровые корпуса училищ и университетов, где преподавали магию и хранили древнее знание. Из парка, похожего на дикий лес, на проезжающих глянул олень. Здесь не верилось, что в империи миньяка существует бедность.

— Ты только на голубей глянь! — воскликнула Лойда. — Их же миллионы.

Одна из украденных мечом душ захихикала. Эти птицы считались благородными питомцами высшей знати. За причинение им вреда судили, однако в трущобах пернатые частенько украшали обеденный стол.

Особняк Алера оказался нагромождением барочных построек, связанных переходами. Здания занимали целый квартал в дюжину акров на вершине невысокого холма. Поверху десятифутовой стены, окружавшей его, прохаживались скучающие стражи в ярких одеждах цветов родового герба. Завидев хозяина, они встрепенулись, и скука на лицах сменилась высокомерием.

— Это Дом Пяти Фонтанов, — сообщил миньяк. — И не спрашивай, отчего так назвали. Фонтанов шесть, четыре — с питьевой водой. У моих предков явно были грандиозные планы.

— Дом, надо же, — пробурчал Рогала. — Я города поменьше видывал.

— Сколько человек здесь живет? — спросил Меченосец.

Лойда рассказывала про миньяково обиталище, где ее держали в плену. Но юноша не верил.

— По-разному. Сейчас, с нашими западными делами, многолюдно — несколько тысяч.

Готфрид переглянулся с девушкой — та торжества не скрывала.

Снаружи дворец выглядел спокойным и сонным, но внутри оказался суматошным муравейником.

— Это все чиновники да счетоводы, — заметила Лойда. — Они крайне заняты: подсчитывают прибыль с нашего Запада.

Награбленным были завалены целые дворы. Добыча гнила и плесневела, покупателей не находилось. Готфрид поискал что-нибудь из Гудермута — напрасно.

— Слишком много добра, поход был чересчур успешен, — пояснил Алер. — Рынок забит. После Гревнинга мы перестали грабить и занялись делами поважнее — колонизацией, главным образом.

Готфрид едва сдержался. Придет время, и он спросит с миньяка за всех, кого тот погубил ради пополнения казны.

Обитатели дворца глядели на Меченосца с опаской, исподтишка: знали уже, кто к ним пожаловал, и боялись.