Изменить размер шрифта - +
Решив, что с несчастного чиновника, пожалуй, хватит, Марк вмешался:

– Ну, раз уж ты у нас такой мягкосердечный добряк, Гай, то скажи: что же ты с ним сделаешь? Ну коли не станешь отрывать ему голову и мочиться на нее?

– Э? Я? Хм… – Старший центурион на мгновение смешался, но почти сразу же великолепно пришел в себя. Придвинувшись к бедняге Итзалину вплотную, он прошипел тому прямо в глаза: – Даю тебе четыре дня! Ты отправишь нам все до последнего золотого! И в старых монетах, а не в том мусоре, который чеканил Ортайяс! Иначе я забуду дорожку в уборную и все свои струйки солью на тебя. Ты меня понял?

После третьей попытки Итзалин выдавил:

– Да.

– Вот так‑то оно лучше. – Гай Филипп сурово огляделся по сторонам. ‑А вы, паршивые бездельники, почему не работаете? – зарычал он на ошеломленных бюрократов и скорым шагом покинул комнату.

– Всего вам доброго, господа! – любезно сказал Марк чиновникам, следуя за Гаем Филиппом. Уже в коридоре трибуна посетила удачная мысль. Он снова заглянул в комнату и добавил: – Наемники – ужасные люди. Иметь дело с видессианскими аристократами было куда приятнее, не так ли?

 

 

* * *

 

Алипия Гавра весело смеялась, когда трибун рассказывал ей эту историю.

– И он получил жалованье?

– До последнего медяка. Оплата была выслана в Гарсавру специальным курьером дней десять назад. Гай Филипп решил остаться в Видессе и дождаться известия от Муниция о том, что деньги получены. Если произойдет задержка или Муниций недосчитается хотя бы одной монетки… ох, не хотел бы я в таком случае оказаться на месте Итзалина.

– Совсем неплохо время от времени устраивать бюрократам хорошую взбучку, – серьезно отозвалась Алипия. – Чиновники необходимы, чтобы Империя оставалась могущественной. Но иногда они начинают думать, будто жизнь сводится к бухгалтерским книгам. Столкнуться с реальностью лицом к лицу… Полезный урок.

Марк усмехнулся:

– Да уж. Думаю, Гай Филипп – воплощенная реальность. Во всяком случае, он куда реальнее, чем хотелось бы Итзалину.

Алипия поднялась с постели. Прошла несколько шагов до столика, где стоял кувшин вина. Налила себе и Марку. Это было лучшее вино, какое нашлось в таверне. Правда, и оно оказалось не слишком хорошим.

По сравнению с постоялым двором Аэция этот был маленьким и грязным. В узкое окно врывался непрестанный звон молотков – в этом квартале жили медники.

Отставив кружку – безобразный на вид предмет желтого цвета, кое‑как приспособленный для питья, – трибун поймал взгляд Алипии. Принцесса смотрела на него с любопытством.

Марк свел брови в дугу. «Что?» Помедлив, Алипия нерешительно спросила:

– Ты говорил Гаю Филиппу… о нас?

– Нет, – тут же ответил Скавр. – Чем меньше людей знает, тем лучше.

– Это так, – кивнула принцесса. – И все же, если даже половина того, что говорит о Гае мой дядя, – правда, то он никогда тебя не предаст. Он верный соратник и добрый твой друг. Об этом можно судить хотя бы по тому, как слаженно вы работаете в паре.

– Ты права. Гай никогда не предаст меня, – согласился Марк. – Но если я ему откроюсь, моя жизнь легче не станет. Зато его – существенно осложнится. Он увидит только риск. Он никогда не поймет, что ты стоишь любого риска.

– Никогда не говори, что не рожден быть придворным, милый Марк, ‑прошептала Алипия. Ее глаза засияли.

Марк крепко обнял ее. Кожа Алипии, как теплый шелк, коснулась его щеки.

С улицы донесся грубый голос:

– Прочь с дороги!

По каменной мостовой процокали подкованные копыта.

Быстрый переход