|
К тому же, будь они у них, – и не проведи они столько времени в мрачных местах вдали от Ланкмара – то им было бы известно, что король Илтхмара воспылал страстью к драгоценностям, которые невидимы днем, но сверкают ночью, и предложил за мешок звездных камней половину своего королевства. И тогда им бы и в голову не могла прийти такая глупость, как пытаться продать их нам. – Как ты думаешь, что он с ними будет делать? Король, я имею в виду. Очи пожала плечами. – Не знаю. Построит планетарий. Или съест их. Она на мгновение задумалась. – Если как следует подумать, то нам было бы лучше уехать отсюда на несколько недель. Мы заслужили отдых. Немия кивнула, закрывая глаза. – Это должно быть место, совершенно не похожее на то, где Фафхрд и Мышелов ввяжутся в свое очередное – уф! – приключение! Очи тоже кивнула и мечтательно произнесла: – Голубое небо и рябь на воде, безукоризненный пляж, теплый ветер, цветы и повсюду стройные рабыни…. – Я всегда мечтала о таком месте, где не было бы серых будней, а одно только совершенство, – сказала Немия. – Ты не знаешь, в какой половине илтхмарского королевства меньше всего серых будней? – Моя дорогая Немия, – пробормотала Очи. – Ты настолько образована. И такая умница. Ты, без сомнения, лучший вор во всем Ланкмаре, после кое кого другого. – А кто этот другой? – заинтересовалась Немия. – Конечно же, я, – скромно ответила Очи. Немия подняла руку и ущипнула подругу за ухо – не очень больно, но достаточно сильно. – Если бы от этого зависели хоть какие нибудь деньги, – спокойно, но твердо сказала она, – я бы показала тебе, что все совсем наоборот. Но поскольку это просто разговор…. – Дражайшая Немия. – Прелестнейшая Очи. Две девушки обнялись и крепко поцеловали друг друга. *** Мышелов, плотно сжав губы, сидел в отделенной от зала занавеской кабинке «Золотой Миноги», таверны, во многом похожей на «Серебряного Угря», и свирепо глядел через стол. Постукивая по столу кончиком пальца и сотрясая душистый спертый воздух своим голосом, он говорил: – Удвой эти двадцать золотых монет, и я проделаю этот путь и выслушаю предложение принца Гваэя. Очень бледный человек, сидящий напротив него и щурящийся, словно даже пламя свечей было для него невыносимо ярким, тихо ответил: – Двадцать пять – и ты будешь служить ему еще один день после прибытия. – Ты что, считаешь меня ослом? – угрожающе спросил Мышелов. – Я, может быть, и улажу все его неприятности за один день – обычно мне это удается – а что потом? Нет, никаких предварительно обговоренных услуг. Я только выслушаю его предложение. И…. тридцать пять золотых монет вперед. – Ну хорошо, тридцать золотых монет – и ты возвратишь двадцать, если откажешься служить моему хозяину, хотя, предупреждаю тебя, это будет очень рискованный шаг с твоей стороны. – С риском я не расстаюсь даже в постели, – резко ответил Мышелов. – Я верну только десять монет. Его собеседник кивнул и начал медленно отсчитывать деньги. – Десять сейчас, – сказал он. – Десять, когда завтра утром ты присоединишься к нашему каравану у Хлебных Ворот. И десять, когда мы достигнем Квармалла. – Как только мы увидим шпили Квармалла, – настойчиво повторил Мышелов. Собеседник кивнул. Мышелов угрюмо схватил со стола золотые монеты и встал. Монеты занимали в кулаке очень мало места. Какое то мгновение Серый думал о том, чтобы вернуться к Фафхрду и вместе с ним разработать планы против Ого и Немии. Нет, никогда! Мышелов осознал, что в своем жалком состоянии и направленной на самого себя ярости он не вынесет даже мысли о том, чтобы взглянуть на Фафхрда. |
