— Если правда все то, что ты мне сейчас сказала, значит, я совершенно не разбираюсь в женщинах. Но это не так, милая. Я вижу, тебя тоже сжигает страсть. Это очевидно, тебе не удастся скрыть свои чувства за своими нападками на меня. Да, я самонадеян, самоуверен, подчас высокомерен, но, согласись, именно поэтому ты и хочешь меня. Однако что-то сдерживает тебя, не позволяет раскрыть твои чувства, и это что-то имеет корни в твоем детстве. Здесь не нужно быть Фрейдом.

— Может, ты и прав, только не стоит выдумывать всякую ерунду. Ларс мог быть плохим отцом, но он хороший человек. И не смей говорить о нем плохо!

— Твоя преданность отцу вызывает восхищение. Но, быть может, одним нечаянным взглядом, словом или поступком он задел тебя, и поэтому твоя жизнь сложилась вовсе не так, как могла бы?

— При чем тут я? По-моему, тут скорее надо вести речь о моей матери, это ей он разбил сердце, а не мне. Это ей он регулярно изменял на протяжении долгих лет и от нее, а не от меня, ушел, в конце концов, к другой женщине. И что это вообще за допрос посреди фойе общественного здания, да еще в столь поздний час?

— Ни я, ни кто другой не сможет помочь тебе, если ты не расскажешь.

— Доктор, излечи себя сам, черт побери! Если ты разбираешься в строительстве, это вовсе не означает, что ты имеешь право копаться в человеческих душах!

Дэймон равнодушно выслушал очередную отповедь Анны, подошел к ней сзади, положил ладони на плечи и стал медленно и нежно массировать напряженные мышцы. Девушка никак не прокомментировала его действия.

— Теперь лучше? — спросил он ее, поцеловав в шею.

Анна повернулась к Дэймону и вернула ему поцелуй, это вышло как-то само собой, безотчетно. Но уже в следующую секунду она обвила руками его сильную шею, таинственно улыбнулась и, закрыв глаза, откинула голову назад, ожидая поцелуя.

Анна чуть приоткрыла пухлые губы и вздохнула в предвкушении. Дэймон поцеловал уголок ее рта, коснулся губ, подбородка, шеи.

— Дэймон, — с придыханием шепнула девушка, — ты изводишь меня. Мне трудно устоять, очень трудно.

— Не стоит так торопиться, мы в общественном месте, — он нежно провел рукой по ее спине, стараясь унять ее волнение.

Анна лихорадочно перебирала пальцами пуговицы на рубашке Дэймона и целовала жесткую щетину на его подбородке.

— Просто волшебство какое-то! Милая, что с тобой?

Она легонько прикусила его нижнюю губу.

— Боже, Анна, я больше не могу ждать! — прошептал он.

Но Анна уже ничего не слышала и не понимала, она закрыла глаза и повисла на шее Дэймона. Ей казалось, ее ноги больше не могут держать вес ее тела, голова кружилась. Она порывисто дышала, будто после долгого бега.

— Ты трогаешь меня за живое, деточка! — пошутил Дэймон, когда она прильнула к нему всем телом.

«Тебя уже трогали мальчики, Энни, расскажи, как они тебя трогали», — всплыли в голове Анны слова отчима. Девушка поморщилась, резко открыла глаза и испуганным взглядом посмотрела на Дэймона.

— Что опять не так? — спросил он, когда увидел, как быстро побледнели ее щеки.

— Ты прав, нам не стоит торопиться. Ты отпустишь меня? — робко спросила она.

Его лицо напряглось, губы почти побелели.

— Можешь ненавидеть меня, Дэймон, — кротко произнесла Анна.

— Почему я должен ненавидеть тебя?

— Может быть, ты думаешь, будто я сознательно дразню тебя или насмехаюсь над тобой? Это не так.

— Я знаю. Но ты должна все объяснить.

— Дэймон, это сильнее меня.

— Анна, ты не должна думать, будто я возненавижу тебя за твою откровенность.