Наступила ночь, ветер стал тяжелым, влажным. Он трепал шерсть и щекотал нос. Небо разверзлось, грохотала буря, и мир потемнел, его озаряла молния. Я пытался уснуть, но, когда отвлекся от бури, меня атаковали воспоминания — как губы двигались с моими в нежном поцелуе, как шелковистые волосы щекотали мои руки, как два тела сливались в гармонии.

Когда пепельное небо стало стальным утром, я решил, что мне нужно узнать, что она чувствовала, и есть ли для нас шанс. Века впереди выглядели светлее, если увиденное будущее исполнится. Я хотел спросить у Анамики, говорила ли она правду, что любит своего тигра. Даже если она еще не любила человека, это было началом.

Мысли о возможном между нами наполнили меня новой надеждой. Мое сердце было разбито не один раз, но еще билось. Я все еще мог любить. Мне было что предложить. Я встал, стряхнул влагу с шерсти и потянулся как тигр. Я широко зевнул и пошел по знакомой тропе. Я редко бывал в своих джунглях и хотел почтить родителей.

У места, где они похоронены, я уловил знакомый запах. Не зная год, я был осторожен, но если с кем и можно было пересечься, то это с ним. Может, я смогу задать ему пару вопросов. Я шел по запаху к чаще деревьев на другой стороне, раньше там был сад моей матери. Он сидел там за растениями. Он нашел себе укрытие.

Я тихо зарычал, он обернулся, прижав ладонь к сердцу.

— Здравствуй, сын, — сказал он осторожно, переведя дыхание.

Я стал человеком, прошел мимо растений и кустов.

— Кадам, — я кивнул и вскинул брови. — Что ты ищешь? — спросил я.

— Хороший вопрос, — он нервно облизнул губы.

Я услышал узнаваемый шум самолета. Он застыл, его глаза были впавшими.

— Ты хотел мне что-то сказать? — спросил я.

— Нет. Это… если у тебя есть вопрос, уверен, я могу…

Я поднял руку, прерывая его.

— У меня много вопросов. Во-первых, что ты здесь делаешь?

— Могу спросить то же самое.

— Я пытаюсь понять, что чувствую к Ане, и…

— Ана? — он нахмурился.

— Да. Ана. Богиня Дурга?

— Богиня? — рот Кадама раскрылся. Его потрясение пугало меня. Он сглотнул.

— Ты в порядке? — спросил я в тревоге. — Путешествие во времени сказалось?

— Путешествие в… О, ясно. Ты бродишь, как я.

— Да, — я растянул слово, глядя ему в глаза в поисках срыва. Щеки Кадама были впавшими, а кожа — бледной.

Он выдохнул.

— Это хорошо, Кишан. Я переживал, что меня раскрыли, — он сжал мою руку. — Признаюсь, я боялся, что схожу с ума. Мое сердце стынет в предвкушении, и я не могу описать, как меня успокаивает твое присутствие. Ты останешься со мной до конца?

— До конца? — спросил я.

— Моих… похорон, — прошептал он.

— Похорон? — повторил я. Вены на его шее и руках стало видно сильнее, он сжал мою руку. Я понял. — Да, — тихо сказал я. — Я останусь до конца, — самолет сделал круг, и я нахмурился. — Ты сделал посадочную полосу? — спросил я и посмотрел на кусочек амулета на его шее. Нет. Он не мог. — Жди здесь, — сказал я. — Я на минутку.

Я остановил время, отправился к части джунглей, где помнил посадочную полосу.