Я не был одарен в сфере финансов. Богатство для меня не имело значения. Я был солдатом. Бойцом. Охотником. Я был не из тех, кто осыпал девушек пышными словами и романтичными поступками. Конечно, я старался порадовать, но в сердце я был таким. Даже если я пытался измениться, я не был уверен, что это надолго. Смогла бы она любить просто меня?

Прошло десять минут, я уже задумывался, работает ли эликсир, и Ана потянулась так, что я старался не смотреть, ведь она была почти без одежды. Она сунула кулак под щеку, перекатилась на бок, ее длинные ресницы отбрасывали тени на щеки. Она начала посапывать, и я улыбнулся.

— Ана? — я легонько затряс ее. — Ана, пора вставать, — она еще была сонной, но начала шевелиться и понимать, где она.

— Нет! — она ударила меня по рукам, старалась отбиться от меня.

— Ана, — я пытался разбудить ее. — Это я.

— Хватит. Нет. Не заставишь. Никогда, — она отдернулась в тревоге, отползла и повернулась, чтобы бежать. Ее тело все еще было слабым, она врезалась в стену и сжалась в комок, закрыла голову руками и заплакала. — Прошу, — молила она. — Прошу, оставьте меня.

— Шш, шш, шш, Ана, — я медленно придвигался к ней. Я не касался ее, но вытянул руки, чтобы она их видела. — Их тут нет. Тут только мы, — я сел рядом и вытянул ноги.

— Сохан? — ее глаза все еще были мутными от того, что они ей дали.

— Да, я здесь.

Она сжала мою руку и тряхнула ею.

— Но ты… оставил меня.

— Нет.

— Ты хотел… перерыв, — она слабо придвинулась.

— Хочешь, помогу? — спросил я, желая узнать ее мысли. Она кивнула, я усадил ее к себе на колени и прижал ее голову к своей шее. — Я ошибся, Ана. Ты меня простишь?

— Возможно.

Я гладил ее спину, чтобы успокоить, но быстро вспомнил, что она была голой, и мои пальцы скользили по нежной коже, путаясь в прядях волос. Я замер и просто держал ее, дав ей время проснуться.

— Сохан? — сказала она, голос все еще был сдавленным.

— Мм? — ответил я, стараясь не замечать, как ее губы и ресницы щекочут мою шею.

— Я говорила тебе, что мне нравится твой запах?

— Что? — рассмеялся я, хмурясь.

— Да. Ты пахнешь травой, деревьями и… чем-то теплым как янтарь.

— Это… мило, — ответил я.

Она глубоко вдохнула, ее теплое дыхание коснулось моей шеи.

— Это очень приятно, — сказала Ана. — А еще мне нравятся твои глаза. Никогда не знаешь, какого цвета они будут. Я решила, что это зависит от твоего настроения. Когда ты злишься, они карие, как шерсть норки. Порой они цвета корицы или красного дерева, — она коснулась кончика моего носа и пьяно хихикнула. — Но мне больше всего нравится, когда они как топаз. Они сияют, и я знаю, что ты счастлив. Я видела это лишь пару раз, но все помню.

Я открыл рот, но не знал, что сказать. Дверь распахнулась. Братья ворвались в зал. Я поднял Ану на руки и встал, готовясь унести нас из алмазного замка.

— Она ушла! — завопил один. — Я говорил, за ней нужно следить.

Я растерялся. Я знал, что они не видели меня, но они должны были видеть Ану в воздухе. Я посмотрел на нее, она смотрела мне в глаза, ее взгляд стал яснее. Она нежно прижала ладонь к моей щеке, и я понял, что ее тело стало невидимым, как мое.