— Все еще считаешь, что я размяк?

— Она склонила голову, как птица, не переживая, что я могу лишить ее воздуха.

— Не размяк, возможно, но все еще трус.

Красивое платье Аны было порвано в нескольких местах. Рукав свисал, оторванный, с медовой руки. Волосы, что до этого красиво лежали, спутались, местами показывая мне то, что едва скрывало ее платье.

И хотя она была в ловушке, она боролась, пыталась ударить меня между ног.

— Ну-ну. Не надо, милая леди, — я приблизился. Мое тело прижалось к ее телу, и она уже не могла двигаться.

Она охнула, я смотрел на ее губы. Она задрожала, и я знал, что это было. Страх. Не страх поражения или смерти, а страх мужчин и того, что они делают с уязвимыми женщинами. Это терзало меня.

— Сдаешься? — тихо спросил я.

— Ни за что, — она упрямо вскинула голову. Ее щеки были розовыми от боя. Ее волосы промокли от пота, глаза были изумрудами. Грязь была на ее щеке и лбу. Не важно. Она была прекрасной. Неотразимой.

И хотя мне было не по себе от осознания, что сделал с Аной в детстве мужчина, я все равно хотел ее. Я пытался унять это, закрыв глаза. Тигр во мне схватил добычу и не собирался отпускать ее. Он хотел впиться когтями в свое. Но я не был зверем. Сейчас.

Не доверяя голосу, я заговорил мыслями:

«Я знаю, почему ты дрожишь, Ана. Поверь, тебе будет проще уйти, чем мне. Можешь сбежать магией», — предложил я.

«Думаешь, я хочу сбежать?» — парировала она.

Я в смятении отодвинул руку от ее горла.

«Если бы могла читать мои мысли, ты сбежала бы».

— Я не боюсь твоих мыслей, — сказала она вслух.

— Тогда скажи, чего ты от меня хочешь, — ответил я низким и угрожающим голосом. Я смотрел на пульс на ее горле, опустил голову, сглотнул и сказал. — Что ты хочешь, Ана?

Она вскинула темные брови и облизнула губы. Ее воздух дрогнул, наше жаркое дыхание смешивалось. Она сказала:

— Я хочу… хочу…

Она не успела закончить, я вжался губами в ее губы. Я ожидал, что она оттолкнет меня или пропадет, но случилось обратное. Она заскулила и прижала ладонь к моему затылку, притягивая меня ближе. Ее губы открылись, и застонал уже я. Я переплел пальцы с ее, прижал ее ладони к камню. Все ее тело извивалось, пока губы танцевали с моими с той же грубостью, что она и сражалась.

Хотя я сперва знал лишь ее губы и тело, вскоре я заметил покалывание силы от нашей связи. Оно было едва заметным, но, чем дольше мы целовались, тем сильнее разгоралась связь. Я был опьянен. Ею.

Часть меня знала, что будут последствия. Что эта связь навсегда будет между нами, если я допущу ей раскрыться. Я зарычал, зная, что она заслужила выбор. Только так я смог подавить волну и спросить, хотела ли она этого.

«Ана?» — мое тело гудело, но я соединил мысли с ее, посылая ей картинку происходящего.

«Да», — ответила она.

Огонь разжегся. Сомнений не было. Никаких колебаний. Никаких вопросов. Только действия. И желание стало нерушимыми стальными оковами, что соединили нас. Вскоре мое тело потрескивало энергией. Гул нашей связи становился четче, сильнее, напоминая звон стали, с которой мы разжигали костры желания.

Она выбралась из моей хватки и дернула меня за волосы, а я обвил рукой ее талию и поднял ее, другую ладонь запуская в ее спутанные пряди и отклоняя ее голову, чтобы углубить поцелуй. Ее нога оказалась на моем бедре, и я уже был близок к потере контроля.

Поцелуй был грубым, опасным и огненным. Он отличался от того, что был в лесу, но был не менее сильным и важным. Он был наказанием и обещанием.