— Так звучит, — подытожила ведущая, — законодательное установление в Австрии. Фрау Кингольц, — продолжала она, обращаясь теперь уже к худощавой даме из Любека, — вы хотите пожертвовать одну почку. Что заставило вас пойти на это?

(«Первая, на тощую!» — сказал режиссер.)

— Я хочу сделать что-то хорошее, — ответила консультант по налогам, — и считаю, что это достойно финансового вознаграждения.

— Другими словами, вы хотите продать почку!

Меервальд склонил голову и массивные плечи вперед.

— Да, — сказала Клара Кингольц.

— По какой цене? — спросил тиролец. Он стал чем-то напоминать бульдога.

— За столько, сколько это обычно стоит.

— Вы же наверняка навели справки, — сказал координатор. — Это все же торговая сделка!

— Нет! — вскрикнула худая женщина. — Это не сделка!

— Что же тогда? Почетное пожертвование в обмен на гонорар? — прорычал Меервальд.

Клара Кингольц не скрывала своего раздражения.

— Да, в обмен на гонорар, совершенно верно! — крикнула она. — Но это все же в любом случае пожертвование, не так ли?

— И все-таки как вам пришла в голову такая идея, фрау Кингольц? — Меервальд внимательно смотрел на нее.

— Я получила письмо от господина Сардона, — на этот раз упрямо ответила консультант по налогам. — Я все равно собиралась это сделать, и поэтому я подумала, вот наконец возможность для меня провести санацию…

(«Оставайся на худышке, парень!» — приказал режиссер.)

— Как это понимать — «провести санацию»? — спросил Меервальд, его голос прозвучал особенно гортанно. — При помощи вашего здорового органа?

— Ну конечно, моего здорового органа!

— Вы не усматриваете здесь медицинской проблемы?

— Абсолютно никакой!

— А этической?

— При чем тут это?

— Ну, — сказал Меервальд, — вы торгуете живой тканью, человеческим органом.

— Я вовсе не торгую! — закричала Кингольц. — Я получаю свой гонорар за это. В точности так, как стоит в письме, которое прислал мне господин Сардон.

— Таким образом, — сказала ведущая, — мы вернулись к тому, с чего начали.

(«Фердль, камеру на Джеральдину!» — сказал режиссер. Третья камера теперь смотрела на ведущую.)

— Будет лучше, если я прочитаю вслух это письмо, о котором говорит фрау Кингольц и которое господин Сардон послал многим людям в Федеративной Республике Германии…

Уже во время прочтения первой части этого послания, с которого и началась телепередача, со стороны координатора Таммера раздались возмущенные возгласы. Когда ведущая обратилась к Сардону с вопросом, так ли звучит оригинальный текст письма, все заговорили, перебивая друг друга.

— Прошу вас, господа, прошу вас! — крикнула Пратт. — Давайте поговорим обо всем спокойно! У каждого будет возможность, высказать свое мнение. А сейчас я бы хотела дочитать письмо господина Сардона до конца. Если вы еще немного потерпите… — В студии наступила тишина. — Спасибо, — сказала Пратт. — Итак, цитирую далее: «Почки пользуются большим спросом. Если вам показана операция по пересадке почки… В среднем приходится ждать тридцать месяцев».

В паузах на экране возникали лица слепой Катарины Шолль, Меервальда, Таммера, исключительно серьезной англичанки Милдред Хаттон и, наконец, усмешка Сардона, затем снова появлялась читающая ведущая.