Иногда среди них появлялся Джон. Из всех лиц она воспринимала лишь его лицо. В ее дремлющем мозгу регистрировались только те слова, что произносил он.

У вас прорвался нагноившийся аппендикс, — сообщил он ей в их первую встречу после операции.

Прорвался? — прошептала Нина.

Он сидел на ее кровати и держал обеими руками ее руку.

Но теперь все хорошо! Все будет прекрасно!

В другой раз, проснувшись, она увидела его, сидящего рядом с ней на постели. Хриплым голосом Нина спросила:

Что они там делали?

Джон криво улыбнулся.

Вынимали ваш аппендикс и промывали брюшную полость. А потом зашили рану.

Поднеся руку к животу, Нина обнаружила там горы бинтов.

Как плотно они меня замотали!

Скоро их снимут. Как вы себя чувствуете?

Мне жарко.

Это воспаление, но вам дают антибиотики. Они подействуют довольно скоро. Вам больно?

Немного. И я очень устала.

Погладив ее щеку тыльной стороной руки, он сказал:

Тогда спите!

Чувствуя его рядом, Нина уснула, и эти часы сна были самыми лучшими. Когда она проснулась одна, снова вернулась боль и ощущение жара, но она опять погрузилась в спасительный сон. Правда, один из них был холодным и странно пугающим.

Если бы она сумела проанализировать его! Но она не умела.

Почти трое суток Нина мучилась от жара и боли. На четвертые сутки стали, наконец, появляться признаки улучшения. Доктора первыми заметили это. Потом в палате возникли сестры, чтобы провести свои ежедневные процедуры. Только после них появился Джон.

Когда он вошел в ее палату, Нина не спала. Лицо его прояснилось, когда он увидел ее открытые глаза.

Эй! — сказал он, подходя к ней. — Вы сегодня пободрее...

Наконец! — Ее голос был еще сухим, слабым и хриплым, да и чувствовала она себя еще очень слабой, но ее вид ему понравился.

Сегодня вы выглядите лучше!

Я ужасно выгляжу.

Вы смотрели на себя в зеркало? — поддразнил Джон.

Нина покрутила головой, что означало «нет».

Меня заставили встать с кровати!

Это же здорово! — произнес он с энтузиазмом, но тут же осекся. — Ну и как?

Ужасно! Я не могу стоять прямо!

Это пройдет.

У меня кружится голова, я чуть не упала в обморок, хотя прошла всего лишь от кровати до ванной. Это ужасно!

А вы думали, что после всего, что с вами произошло, вы вскочите с кровати и станцуете джигу?

Нет, но я думала, что буду, по крайней мере, в состоянии ходить! Почти три дня я лежала здесь и ничего не делала!

Ничего не делала? — На мгновение его брови взлетели от изумления. Когда они опустились, он мрачно произнес: — Детка, вы трое суток боролись за свою жизнь! Все это время вы были на грани жизни и смерти! Разве доктора вам этого не сказали?

Доктора всегда все преувеличивают!

Но не на этот раз, — возразил Джон, и выражение его лица подтвердило его слова. — Нина, вы были действительно очень плохи. Доктора даже интересовались, есть ли у вас родственники, которым можно сообщить в случае неблагоприятного исхода!

Это немного отрезвило ее.

И что же вы им сказали?

Я передал лишь то, что мне сообщила Ли.

Ли?

В четверг утром я позвонил в ваш офис, чтобы сообщить, почему вы не вышли на работу. Мне ответила Ли. Пару раз она приходила сюда, но вы спали. — Устроившись поудобнее на краешке кровати, Джон произнес тихим голосом:

Она рассказала мне о вашей матери. Мне очень жаль, Нина. Я не знал, что ваша мать настолько больна.

Нина закрыла глаза.

Она болеет уже много лет.

Ли сказала мне об этом.

Джон умолк, давая возможность Нине рассказать ему о матери, но та не захотела.