Впрочем… Ведь Моисей тоже не сам разбил мадианитян. Это сделали за него еврейские военачальники, а он лишь послал их в бой и только тогда, когда они вернулись с победой, сказал им, что им надлежало делать. Так что у меня еще все впереди. Главное – упование на Господа и точное исполнение начертанного в Библии. Но нельзя забывать и о военной стороне дела.

Передо мной стоят две основные задачи. Во-первых, укрепить северо-западное направление, чем я сейчас и занимаюсь. А во-вторых, уничтожить заразу пораженчества в зародыше. Мои люди с утра методично прочесывают район за районом в местах, где летающие адские колесницы югоросских безбожников сбросили свои листовки. Согласно последним сведениям, которые мне доложили несколько минут назад, более пятисот человек арестованы – места в форте Линкольн не хватило, и их держат и в трех других фортах, – а семнадцать из них уже успели повесить. И, по словам посыльных, сопротивления больше никто и нигде не оказывает.

А насчет тёрчинских ублюдков… Дойдет очередь и до них. Ведь, чтобы войти в Вашингтон, им нужно будет прорваться через шквальный пушечный огонь фортов Стивенс, де Русси и других. А тех, кто все же из них прорвется, ожидает та же участь, что и людей Пикетта под Геттисбергом – позор и плен. С добавкой виселиц. Я никого не собираюсь жалеть, ведь и Моисей не пожалел мадианитян, уничтожив под корень этих язычников. Я не боюсь крови, ведь чем больше ее прольется сейчас, тем сильнее будет власть истинных христиан, не погрязших в безбожии…

31 (19) августа 1878 года. Оранжбург, Южная Каролина

Генерал армии Уильям Текумсе Шерман

Вообще-то это не моя работа – воевать в одной отдельно взятой дыре в Южной Каролине. Генерал армии – де-юре главнокомандующий всеми сухопутными войсками Североамериканских Соединенных Штатов. Над ним стоит лишь главнокомандующий всеми вооруженными силами государства, то есть президент страны.

Но после того, как мой старый враг Нейтан Бедфорт Форрест за считаные часы захватил Чарльстон, президент Хоар попросил меня – не приказал, а, прошу заметить, именно попросил – остановить Форреста и его добровольческий корпус. И вчера рано утром мой поезд уже прибыл из виргинской Александрии на вокзал Колумбии, столицы Южной Каролины. С ним пришли составы с личным составом 25-го пехотного и 7-го кавалерийского полков – обе эти части были недавно переброшены в Вашингтон из департамента Дакота.

Тринадцать с половиной лет назад, семнадцатого февраля шестьдесят пятого года, мои войска заняли этот город, славившийся тогда своей красотой и центром, построенным в древнегреческом стиле.

Мятежники оставили город без боя, вероятно, для того чтобы не подвергать его опасности. Более того, мне было приказано по возможности не причинять Колумбии никакого вреда. Тем не менее, решив, что южанам нелишне было преподать еще один урок, я разрешил своим людям делать все, что они пожелают, и распорядился выдать им дополнительную порцию виски, как всегда в подобных случаях. Ведь пьяный солдат нанесет намного больший вред, чем трезвый.

В результате от Колумбии остались лишь горы щебня, закопченные бревна и дымящиеся руины. И сейчас, осмотрев город, к своему нескрываемому удовольствию, я обратил внимание на то, что восстановлено было немногое – и то впопыхах. Людей на улицах практически не было видно, не считая патрулей, состоящих из солдат 77-го Цветного полка.

– Где сейчас находятся мятежники? – спросил я встретившего меня полковника Чайверса, командира этого полка.

– Они выбили моих людей из Гус-Крика, захватили без боя Саммервилл и приближаются к Риджвиллу, – ответил тот уныло.