С Капитолием у нас получилось намного проще, чем я думал. Охрана попросту побросала оружие и застыла с поднятыми руками, сенаторы тоже не оказали никакого сопротивления, увидев, как те, кто пришел их охранять – точнее, проследить за ними, – спешно бросают оружие и жалобно блеют о пощаде. В Палате представителей люди в синих мундирах точно так же сдались, как только мы зашли, но двое законотворцев стали громко возмущаться, а один даже достал пистолет – представьте себе, здесь разрешено приносить оружие в зал заседаний… Но, когда эта сладкая парочка быстро очутилась на полу со слегка попорченными физиономиями, другие сделали надлежащие выводы, и желающих спорить с нами больше не нашлось.

А мы проследовали дальше в сторону узилища. Отряд, присланный генералом Турчаниновым для захвата Капитолия, был рассчитан на серьезное сопротивление, и я без зазрения совести переподчинил себе взвод аннаполисской милиции – эти ребята воевали с самого начала Второй Реконструкции и оказались весьма и весьма толковыми. А мне нужны были люди, которые не просто помогут захватить тюрьму, но и удержать ее. Во-первых, эвакуация заключенных займет какое-то время, и многим придется оказывать первую помощь на местах – а это весьма удобный момент для возможного контрудара. Кроме того, помимо политических, в тюрьме содержатся и уголовники. А этих отпускать на волю ни к чему – потом замаешься их отлавливать по новой.

Местная каталажка была похожа на подобного рода казенные дома, в какой бы стране и в каком бы времени они ни находились. Мрачное трехэтажное здание с окнами, забранными крепкими решетками. Конечно, забор с колючей проволокой и сигнализацией, равно как и КСП, здесь отсутствовали напрочь. Поэтому можно было свободно подойти к стенам этой юдоли скорби. На часах стояли военнослужащие какого-то цветного полка. Они, как мы поняли, были изрядно напуганы стрельбой на окраинах Вашингтона и больше думали о том, как побыстрее сбежать куда подалее, чем о несении караульной службы. Но не брать их в расчет было бы непростительной ошибкой. Именно с перепугу многие совершают совершенно непредсказуемые поступки. А мне совсем не хотелось, чтобы в отряде появились «трехсотые», и уж тем более «двухсотые».

Впрочем, с часовыми мы сможем разобраться сравнительно легко. Самую же большую сложность предстояла работа внутри тюрьмы. Мне сообщили, что здешние вертухаи достаточно хорошо подготовлены и неплохо вооружены. Если они окажут сопротивление, то их придется гасить всерьез, при этом стараясь не подстрелить кого-нибудь из арестантов.

– Начинаем на счет три! – передал я по рации. В бинокль я увидел, как мои орлы незаметно подобрались ко входу в тюрьму. Черные часовые их не заметили. А если бы и заметили, то это было бы последнее, что они увидели бы в жизни. Два снайпера держали их на прицеле. Только мне не хотелось лишний раз проливать кровь. Хватит, в прошлую гражданскую войну обе стороны делали это не жалеючи.

– Один! Два! Три! – скомандовал я.

Часовые не успели даже глазом моргнуть – внезапно появившиеся перед ними люди в пятнистых камуфляжках мгновенно заставили их выпасть из реальности. Один из бойцов подскочил к дверям тюрьмы и шустро прикрепил к ней заряд, который должен был вынести эту самую дверь.

Грохнул взрыв, дверь разлетелась в щепки. Потом в дверной проем влетела светошумовая граната. Я привычно закрыл глаза и зажал руками уши. Хотя от меня до тюрьмы было метров сто, но взрыв грохнул так, что у меня потом долго еще звенело в ушах.

Рванувшись, как спринтер, я в мгновение ока добежал до раскуроченных дверей каталажки и нырнул вовнутрь. В руках у меня был пистолет-пулемет ПП-2000 – хорошая штука, именно то что нужно для действия в замкнутых пространствах.