Майор Бёрд морщился, глядя вниз, но приказывать подчинённым прекратить огонь не спешил.

— Дядя! — окликнул его Адам, — Останови их!

Но Бёрд и в ус не дул. На происходящее он взирал с невозмутимостью исследователя, наблюдающего любопытное природное явление. По мнению майора, коль ты стал солдатом, то будь добр, принимай войну такой, какая она есть, а резня, как ни крути, — неотъемлемая часть любого военного конфликта. К тому же янки не складывали оружия, продолжая палить снизу по врагу, а потому Бёрд, не тратя слов на ответ племяннику, демонстративно вытащил из кобуры револьвер и выстрелил в самую гущу северян.

— Дядя! — с болью в голосе воскликнул Адам.

— Наше дело — убивать янки, — спокойно пояснил Бёрд, — А их дело — убивать нас.

Адам уже удалялся, не жалея шпор, и майор добавил, несмотря на то, что племянник не мог его слышать:

— …Если оставить их в живых сегодня, то далеко не факт, что мы дождёмся от них ответной любезности завтра.

Он повернулся к реке и выпустил оставшиеся пули в молоко. Солдаты вокруг кричали и гримасничали, пуская вниз пулю за пулей, и на их лицах отражалась свирепая радость победы, но тени удлиннились, огонь снизу сходил на нет, и эмоции остывали. Бойцы прекращали стрелять и уходили прочь от текущей водой и кровью реки.

Старбака Бёрд застал за стягиванием очков с физиономии убитого северянина. На линзах запеклась кровь, и капитан обтёр очки о мундир.

— Зрение ухудшилось, Нат? — осведомился Бёрд.

— Джо Мей свои разбил. Хотим подобрать ему подходящие из трофеев.

— Вы ему лучше мозги подходящие из трофеев подберите. Свои у него ещё слабее глаз. Одно из самых тупых созданий, которых я имел несчастье учить. — проворчал Бёрд, пряча в кобуру револьвер, — Должен выразить вам, Старбак, своё крайнее возмущение и благодарность за ваше неповиновение моему приказу. Отличная работа.

Старбак улыбнулся похвале, и при виде его лица, всё ещё озарённого упоением битвой, Бёрд в который раз поймал себя на мысли, что есть люди, рождённые быть врачами; есть люди, рождённые быть фермерами, а Старбак, несомненно, рождён для войны.

— Мокси пожаловался на тебя. — оповестил капитана Бёрд, — И что прикажешь с Мокси делать?

— Подарите гадёныша янки. — предложил Натаниэль, углубляясь вслед за Бёрдом в чащу.

Миссисипцы сгоняли в кучу угрюмых пленных. Старбак отвернулся, опасаясь новой встречи с кем-то из знакомых по Бостону людей. Кто-то из южан нашёл потерянное в суматохе бегства вражеское знамя и взмахнул им над головой. Перед глазами Старбака промелькнул вышитый на запятнанном кровью белом шёлке герб Массачусетса. Интересно, подумал капитан, Уилл Льюис сдался таки в плен или рискнул попытать счастье вплавь? А что скажут в Бостоне, услышав рассказы о сыне преподобного Элиаля, одетом в серые форменные лохмотья и с воем кидающимся на благочестивую паству его отца? Проклят, вот что скажут. Проклят, и самое место ему на безбожном Юге, а не в стройных шеренгах чистеньких, умненьких северных солдат, рядом с которыми косматые южане кажутся какой-то иной породой людей, ошибкой природы.

У знамён Легиона Натаниэль покинул Бёрда, отправившись рыскать среди деревьев в надежде отыскать очки для Мея или что-нибудь ценное для себя, тем более, что мёртвых, которым вещи уже ни к чему, вокруг хватало.