Иными словами, решение остаться ночевать было принято экспромтом, из-за того что Гарик остался без машины. Соответственно, тот, кто закрыл эту чертову заслонку — если только он не плод их воспаленной фантазии, — действовал тоже экспромтом. И это, вероятно, очень важно, только вот почему это важно? Что именно из этого следует и что это нам дает?

Катя некоторое время колебалась: оставаться или ехать. Варьку в тот день подкинули родителям Ильи. Когда такое случалось, он всегда предупреждал заранее: звонка не ждите, вернемся поздно, — просто на всякий случай. Так что возможность остаться была, надо было только пораньше встать и заехать сперва за Варькой, а потом уже ехать домой. Не очень-то хотелось рано вставать… Да и ночевать не дома… С другой стороны, Илья выпил как следует. Почему, кстати? Ведь собирался не пить или пить совсем мало, чтобы спокойно сесть за руль. Нет, все-таки странно все себя вели, и Илья не исключение, и сама она, конечно, тоже не исключение…

Места в доме действительно хватило на всех. Гарик сам попросился в сарайчик. Сказал — как ни жутко теперь об этом вспоминать, — что хочет протопить печку — вы же помните, как я это дело люблю! Утром Катя с Ильей встали рано, другие только начинали шевелиться, и тут же укатили. А той ночью они с Ильей занимались любовью, то и дело шипя друг на друга: «Тише!.. тише!», потому что то один, то другой то и дело забывал, что за тонкими стенками полно народу, а потом Катя уснула и спала довольно крепко. Иногда ей сквозь сон слышались какие-то шаги и скрип двери. Может, снилось, а может, и нет. Но тут уж точно не было ничего удивительного: сортир-то был во дворе.

Заехали за Варькой, посидели у родителей, потом поехали домой. Илья паршиво себя чувствовал, жаловался на голову, очевидно, похмелье. Обычно у него не бывало похмелья, а тут отчего-то разыгралось. В остальном был день как день, вполне нормальный день, — и так до самого телефонного звонка. Звонил Вася… голос жуткий, деревянный… Он сказал: несчастный случай… или нет, не так — кажется, он сказал: случилось несчастье… Потом позвонила потрясенная Лерка, что-то бормотавшая сквозь слезы о жуткой хрупкости жизни, потом — Ника. Рассказывали примерно одно и то же. Утром все долго спали, потом стали потихоньку выползать наружу. Наконец собрались. Гарика не было, но это никого не удивило, потому что он вообще был известный любитель поспать. Дождь прекратился, теплее не стало, но, знаешь: воздух здоровый, ядреный — в общем, очень хорошо сделалось, поэтому после завтрака они еще погуляли и только потом собрались уезжать. И тут кто-то — Женька, кажется, а может, Мирела — спохватился, что Гарик-то так и дрыхнет. Васька говорил что-то вроде: да пу