– Я ненавижу свою работу, – заметил «Фехтовальщик» и улыбнулся государственному секретарю.

– Я знаю, возможно, именно поэтому ты справляешься с ней так хорошо. Упаси нас бог от того, кто хочет занять столь высокое место. Черт возьми, посмотри на меня. Думаешь, я когда‑нибудь хотел стать Государственным секретарём? Гораздо интереснее есть ланч с приятелями в кафетерии и ругать тупого сукина сына, занимающего этот пост. Но теперь – вот дерьмо, они сидят там за ланчем и ругают меня! Это несправедливо, Джек. Я люблю работать.

– Расскажи мне об этом.

– Ну, посмотри на это с такой точки зрения: когда ты начнёшь писать мемуары, то получишь баснословный гонорар от своего издателя. «Случайный Президент»? – Адлер старался подобрать название для мемуаров.

– Скотт, ты, когда выпьешь, становишься забавным. Я лучше сконцентрируюсь на своей игре в гольф.

– Кто произнёс магическое слово? – спросил вице‑президент, присоединяясь к разговору.

– Этот парень так часто у меня выигрывает, – пожаловался Райан Адлеру, – что иногда мне кажется, что неплохо иметь при себе меч на крайний случай. У тебя сейчас какой гандикап?

– Мало играю, Джек, он снизился теперь до шести, может быть, даже семи.

– Он собирается перейти в профессионалы, – сказал Джек.

– Между прочим, Джек, это мой отец. Его самолёт запоздал, и он не успел к началу приёма, – объяснил Робби.

– Преподобный Джексон, наконец мы встретились! – Джек пожал руку старого чернокожего священника. Во время инаугурации отец Робби был в больнице с камнями в почках, что доставляло, наверно, даже меньше удовольствия, чем церемония инаугурации.

– Робби рассказывал о вас много хорошего.

– Ваш сын – лётчик‑истребитель, сэр, а эти ребята любят преувеличивать.

Священник рассмеялся.

– О да, я знаю это, господин президент. Хорошо знаю.

– Как вам понравилось угощение? – спросил Райан. Возраст Исайи Джексона приближался к восьмидесяти, он был невысокого роста, как и его сын, располнел с годами, но у него было удивительное чувство достоинства, которое часто каким‑то образом присуще чернокожим священникам.

– Слишком обильное для старика, но я всё равно пробовал каждое блюдо.

– Не беспокойся, Джек. Папа не пьёт, – объяснил «Томкэт». На отвороте его смокинга виднелось миниатюрное изображение Золотых Крыльев морского лётчика. Робби всегда будет лётчиком‑истребителем.

– И тебе не следует пить, малыш! Флот научил тебя массе плохих привычек, например чрезмерному хвастовству.

Джеку пришлось броситься на защиту друга.

– Сэр, если лётчик‑истребитель не хвастается, его не допускают к полётам. И к тому же Диззи Дин лучше всех сказал об этом – если у тебя получается хорошо, это не хвастовство. У Робби получается отлично… или, по крайней мере, так он говорит.

– Они уже начали переговоры в Пекине? – спросил Робби, поглядывая на часы.

– Ещё полчаса до начала, – ответил Адлер. – Наверно, это будет интересно, – добавил он, имея в виду материал «ЗОРГЕ».

– Да, пожалуй, – согласился вице‑президент Джексон, поняв смысл сказанного Адлером. – Трудно любить этих людей.

– Робби, я не разрешаю тебе говорить такие вещи, – возразил отец.