– Но как проходят наши переговоры, хорошо или плохо?

– Если всё, что они смогли бросить нам в лицо, это проблема Тайваня, то аргументы по вопросам торговли у них очень слабы. Проблема Тайваня решена, и они знают об этом. Не исключено, что мы заключим с Тайванем договор о взаимной обороне в ближайшие десять или одиннадцать месяцев. Континентальному Китаю это скорее всего уже известно. У них надёжные источники разведывательной информации в Тайбее.

– А откуда это известно нам? – удивился Гант.

– Потому что наши друзья в Тайбее приняли меры, чтобы китайцы в Пекине это узнали. Весьма желательно, чтобы твой противник знал много полезного. Это помогает достичь лучшего взаимопонимания, исключает ненужные ошибки и тому подобное. – Ратледж сделал паузу. – Интересно, что нам подадут на ланч?

Господи, подумал Гант. Затем он поблагодарил бога за то, что присутствует на переговорах только для того, чтобы снабжать этого дипломата экономической информацией. Здесь шла игра, настолько отличающаяся от всего, с чем ему приходилось сталкиваться раньше, что он чувствовал себя шофёром грузовика, занимающимся биржевыми операциями на своём лэптопе из будки придорожного телефона‑автомата.

Репортёры тоже пришли на ланч, потому что им было нужно заснять дипломатов в тот момент, когда они дружески говорят о таких вещах, как погода и пища, – телезрители примут это, разумеется, за обсуждение важнейших государственных проблем, когда на самом деле по крайней мере половина обсуждаемых тем касалась таких вопросов, как воспитание детей или уничтожение сорняков на лужайке перед домом. Гант только сейчас начал понимать, что всё это является, по существу, игрой, не имеющей почти никаких параллелей в других областях человеческой деятельности. Он увидел, как Барри Вайс подошёл к Ратледжу без микрофона и без сопровождающей его камеры.

– Итак, господин секретарь, как продвигаются переговоры? – спросил репортёр.

– Очень хорошо. Между прочим, у нас только что закончилось весьма плодотворное вступительное заседание, – ответил Ратледж, и Гант услышал его слова. «Как жаль, – подумал „Телескоп“, – что люди не могут видеть того, что происходит на самом деле». Это было бы так смешно, превращать американский фильм «Лаверне и Ширли» в «Короля Лира» по своему безумию, а чемпионат мира по шахматам в нечто похожее на схватку боксёров‑тяжеловесов за звание чемпиона мира, проявляющих полную апатию в последнем раунде. Однако у всякой области человеческой деятельности есть свои правила, а эти просто не такие, как остальные.

* * *

– Вот наш друг, – заметил милиционер, когда автомобиль выехал на шоссе. Это был Суворов/Конев в своём «Мерседесе» класса С. Государственный регистрационный номер автомобиля и лицо, которое они увидели с помощью бинокля, принадлежали ему.

Провалов мобилизовал местную команду для слежки за «Мерседесом», и ему помогали сотрудники Федеральной службы безопасности, раньше именовавшейся Вторым Главным управлением бывшего КГБ, профессиональные охотники за шпионами, делавшие жизнь участников иностранных разведывательных операций в Москве такой трудной. Они были по‑прежнему великолепно снаряжены, и, несмотря на то что их финансирование оставляло желать лучшего, подготовка оставалась на прежнем высоком уровне.

Проблема заключалась, разумеется, в том, что они все это отлично понимали и вели себя с профессиональным высокомерием, а это выводило из себя милиционеров, занимавшихся расследованием убийства. Несмотря на шероховатости, сотрудники ФСБ были полезными союзниками. В общей сложности семь автомобилей вели слежку за «Мерседесом».