— Меня бы он убил! Вы не понимаете! Я выбирал между жизнью и смертью! Не было выхода!
— Иногда имеет смысл выбирать смерть. Потылицына тоже ты убил? Выстрел в живот, две недели назад?
— Тоже он!
— То есть он стрелял, или он заставил?
— Он стре… То есть нет, он заставлял! Он стоял сзади с винтовкой!
Михалыч перешел на фырканье:
— Когда он убивал человека в лесу, второй людоед был с ним?
— Второй людоед был далеко, — ответил Толстолапый, и Товстолес с Михалычем кивнули.
— Между прочим, что любопытно… Вы все твердите, что не прокуратура и не суд, а сами делаете их работу. Зачем, Михалыч? Для чего?
— Надо же узнать истину до того, как стрелять.
— Так вы эту истину уже знаете… Вам она неприятна, так это другой разговор. Что же до нашего подопечного… Когда-то я тесно общался с одним таким же человеком… Он был председателем колхоза до войны, комендантом во время войны и председателем колхоза после войны… мне казалось, вам тоже такие типажи не очень нравятся.
— Не очень, — засмеялся, замотал головой Михалыч.
— Ну вот и все.
И с этими словами Товстолес встал, держа наготове двустволку. Вовка Дягилев разразился новым словесным поносом, простирая руки к Товстолесу. И он, и все остальные ждали, что Товстолес поднимет двустволку к плечу, и ждали этого с разными чувствами. А старик выстрелил от бедра, словно это был автомат. Вовка страшно закричал, сложился вдвое. Случайно или нет, но стакан картечи пробил ему живот сразу в нескольких местах, в точности, как Потылицыну. Продолжая кричать, Вовка переставил ногу, сделал подобие шага в сторону Товстолеса, и старый ученый выстрелил второй раз. Крик оборвался, Дягилева отшвырнуло: пуля Майера попала ему в грудь, развернулась там свинцовой лепешкой и вышла под левой лопаткой, вырвав огромный кусок тела.
Молчание длилось недолго, ровно тот срок, пока Товстолес перезаряжал.
— Мы закончили суд. Мы готовы, — проворчал и профыркал Товстолес.
Глава 30. Удар с тыла
Первое время Гриша даже не понял, что сыскари его ловят: три здоровых лба шатались по лесу, невероятно шумели. Это они что, кого-то собрались ловить?! Он в первый год жизни в лесу лучше умел ловить кого-то.
Гриша пошел за ними из любопытства, чтобы понять — что же понесло в тайгу этих городских до костного мозга людей? Беседы сыскарей с Кешей-Сучьим Выменем его позабавили, а разговоры, которые вел Данилов с Сашей, насторожили и рассердили. Это что же, они за ним собрались, что ли?!
Гриша устроился неподалеку и провел еще одну таежную ночь, не разводя огня и без горячей еды. Он привык. Зато с первым светом Гриша мог видеть, как разделились сыскари, как Вася повел вниз Кешу Малофьёва. Он подумывал, не прикончить ли ему этих двух, но смысла особого не было: он не знал, когда вернется, и Вася с Сучьим Выменем вполне могли протухнуть к тому времени. К тому же нести их было бы далеко, и потому Вася и Кеша остались в живых в это утро.
Остальные двое пошли вверх, и вот за этими другими двумя он шел, получая от этого просто колоссальное удовольствие. Сыскари шли, шарахаясь от самых простейших вещей, им было жарко в полдень и непривычно холодно под вечер, а жилистый, крепкий Гриша чувствовал себя очень комфортно. Много раз он обгонял их, пока Саша и Сергей Данилов еле-еле плелись по тропе, и даже рассердился — ну сколько времени они потратили на поиски какой-то лесной охотничьей избушки! Это же курам на смех, так тянуть!
Много раз он беззвучно хохотал, представляя, какие рожи сделаются у сыскарей, стоит ему шагнуть несколько раз, выйти на тропу, и попросить у них… ну, например, коньяку… «Ребята, у вас не найдется коньячку для старожила этих мест? За счет угрозыска, конечно же!». |