|
За прошедшие четыре дня тот заметно осунулся и не обращал внимания на журналистов, которые напрасно пытались добиться от него хотя бы словечка. Почти в это же время другой инспектор доставил на набережную Орфевр личность, остававшуюся до сего времени загадочной, поскольку в течение последних дней установить с ней контакт было невозможно: мы говорим о мадемуазель Антуанетте Шовэ, любовнице врача. Не столь подавленная, как Жав, она пересекла двор уголовной полиции, следуя за инспектором, поднялась по ступеням лестницы и незаметно была препровождена к Жанвье. Жава привезли несколькими минутами позже. Он вошел в ту же дверь, которая тут же захлопнулась за ним. Допрос доктора и Антуанетты Шовэ длится уже более двух часов, и нет никаких признаков, что он скоро закончится. Судя по напряженной атмосфере в коридорах и кабинетах, по озабоченным лицам снующих туда-сюда полицейских, можно сделать вывод, что инспектор Жанвье решил закончить дело. Нам стал известен новый факт: в комнате, расположенной за помещением для консультаций на бульваре Османн, полиция якобы обнаружила пуговицу, оторванную от пиджака доктора Негреля. А теперь переходим к политическим новостям за последние двенадцать часов..." Хозяйка бара выключила радио со словами: - Полагаю, дальнейшее вас не интересует. Мегрэ посмотрел на нее, точно ничего не слышал. У него только что кольнуло сердце, поскольку слова диктора несли для него иную, чем для простых слушателей, информацию. Как солдат, учуявший запах пороха, он понимал, что в его собственном кабинете что-то затевается. Комиссар хорошо знал и ту лихорадочную обстановку, о которой говорило радио, ибо сотни раз инициировал ее сам. Расследование топчется на месте, или скорее кажется, что оно топчется в течение нескольких дней, иногда - недель. И вдруг в тот момент, когда этого меньше всего ожидают, вспыхивает искра - анонимный телефонный звонок или новый факт, на первый взгляд кажущийся незначительным. "Отправляйтесь и доставьте сюда Жава..." Мегрэ казалось, что он видит Жанвье, слегка побледневшего, как стушевавшийся перед выходом на сцену актер, меряющего шагами кабинет в ожидании Антуанетты и врача. Почему он вызвал их вместе? Какие новые вопросы собирается им задать? Уходя в отпуск, Мегрэ даже не взял с собой все трубки. Их осталось там четыре или пять рядом с бюваром возле лампы под зеленым абажуром. А еще - с полбутылки коньяку в шкафчике над эмалированным фонтанчиком, где он имел привычку мыть руки. И еще в кабинете висел один из его старых пиджаков. Как возьмется за дело Жанвье? Инспектор был лет на двадцать моложе комиссара, но неотступно следовал за ним в ходе большинства операций и знал методы шефа лучше, чем кто-либо другой. Может, не совсем ему еще по плечу та роль, сыграть которую он взялся? На языке кинематографистов это называется "умение войти в образ". Ведь Жав был старше инспектора, к тому же человеком солидным, много повидавшим и пережившим. - Мы уходим? - спросила мадам Мегрэ, видя, что муж поднялся и собирается пойти к стойке, чтобы расплатиться по счету. - Да. На этот раз он не заставил ее идти пешком, а остановил первое попавшееся такси. - Угол бульваров Ришар-Ленуар и Вольтер. Когда они устроились на сиденье, он объяснил: - Это на случай засады журналистов возле нашего дома. |
