|
Кабачок вскоре превратился в современный бар, затем в ресторан на несколько столиков. Ресторан стали посещать уже не прежние желторотые юнцы, а клиенты, приезжающие на больших американских машинах. Мегрэ иногда завтракал там, порой задерживаясь до того часа, когда маленький зал пустел. - Скажи, пожалуйста, Манюэль... - Да господин комиссар... - Этот тип со шрамом у глаза, который сидел вон там, у окна... - Я, господин комиссар, не интересуюсь своими клиентами... Я вижу, как они входят и выходят, даю им пожрать и выпить, кладу в кассу их монеты, и... будьте здоровы... Манюэль был врожденным актером. Он разыгрывал комедию не только для других, но и для собственного удовольствия. Случалось, что, довольный своей ролью, он подмигивал собеседнику: - Мы давно знаем друг друга, не правда ли? Еще когда оба были более изящными, господин Мегрэ! - И у тебя еще не было ни гроша за душой. - Да, я натерпелся лишений, что и говорить. Лишнее доказательство того, что я никогда не марал рук... - Или того, что ты всегда был очень хитер... - Вы считаете меня хитрым? Да я почти не ходил в школу. Я с трудом читаю газету... - Манюэль! - Да! - Этот тип со шрамом?.. - Ладно!.. Понял... Ничего особенного я о нем не знаю... Еще два месяца тому назад у него не было этого шрама... Два месяца - это значит в марте... А в марте... А в марте недалеко от площади Пигаль, у бассейна, завязалась драка между двумя бандами. В ход были пущены пистолеты. В результате один убитый остался на тротуаре, а двое раненых исчезли, как по волшебству. Префект-метла, который играет в теннис и который поклялся, что выметет Париж, не любит осведомителей, ему противны старые методы. И вот к одному такому осведомителю - к Манюэлю - и направился Мегрэ в то утро. Манюэль три года назад, открывая на улице ставни своего ресторана, получил с полдюжины пуль в бедро и живот. Из больницы, куда его отвезли, он не замедлил перебраться в одну из лучших частных клиник. Все, начиная с врачей, были уверены, что живым он оттуда не выйдет. Мегрэ несколько раз навещал Манюэля в больнице. Манюэль сказал тогда: - Вы меня огорчаете, господин комиссар... У вас, полицейских, есть один крупный недостаток - вы никогда не верите людям... В машине, конечно, должно было быть два типа - одному трудно справиться с таким делом... Но честное слово, я их не видел... Сами понимаете, ведь я стоял к ним спиной... Когда поднимают железные шторы, поворачиваются спиной к улице, не так ли? - Ты их еще не поднимал. Ты только открыл дверь. - Но я уже повернулся лицом к дому... Подумайте сами... Ведь вы образованный человек... Какие-то типы хотели меня убить... Из-за них, как мне сказали врачи, я никогда больше не буду ходить на своих двух ногах... Мне предстоит провести остаток дней в маленькой коляске, словно я впал в детство... Что же вы думаете? Разве мне не хочется видеть в тюрьме этих подлецов?! Так он ничего и не сказал тогда. Автомобиль выезжал на улицу Акаций. Район был тихий и спокойный, населенный зажиточными людьми. - Мне подняться с вами, патрон? - Нет, поищи своего коллегу. |
