|
- Это что - допрос? - Называйте это как вам будет угодно. - Могу я вас спросить, в качестве кого вы задаете мне этот вопрос? - В качестве старшего по должности. - Хорошо. Мегрэ не торопился с ответом. Никогда в жизни он не чувствовал себя в таком унизительном положении. Пальцы его, сжимающие погасшую трубку, побелели от напряжения. - Я лег в половине одиннадцатого, после того как вместе с женой посмотрел телевизионную программу. - Вы обедали дома? - Да. - В котором часу вы вышли из дому? - Я к этому подхожу, господин префект. Около полуночи зазвонил телефон... - Ваш телефон значится в телефонной книжке? - Совершенно верно. - Не находите ли вы, что это не совсем удобно? Не дает ли это возможность кому угодно, даже тем, кто хочет просто подшутить, звонить вам? - Я тоже так думал. В течение многих лет моего телефона не было в книжке, но люди все же как-то узнавали его. Переменив свой номер пять или шесть раз, я решил печатать его в телефонной книжке, как все люди... - Что очень удобно для ваших осведомителей... И что также позволяет обращаться непосредственно к вам, а не в уголовную полицию... Таким образом, все заслуги по удачно раскрытому преступлению публика приписывает лично вам... Мегрэ заставил себя промолчать. - Так вы говорите, что вам позвонили около полуночи? - Сначала я разговаривал в темноте. Но беседа затянулась. Когда моя жена включила свет, было без десяти двенадцать. - И кто же это вам звонил так поздно? Кто-нибудь из знакомых? - Нет. Какая-то женщина. - Она назвала свое имя? - Несколько позднее. - Значит, не во время этого телефонного разговора, который вы якобы вели с ней? - Который я действительно вел с ней. - Допустим! Она назначила вам свидание в городе? - В некотором смысле - да. - Что вы хотите этим сказать? Мегрэ начинал понимать, что вел себя в той истории глупо, и ему стоило большого труда признаться в этом перед молокососом с самодовольной улыбкой. - Она только что приехала в Париж, где никогда до этого не бывала... - Простите... - Я повторяю то, что сказала мне она. Она добавила, что является дочерью судьи из Ла-Рошели, что ей восемнадцать лет, что она задыхается в кругу очень строгой семьи... И когда одна из ее школьных подруг, прожившая год в Париже, стала расхваливать ей все прелести и возможности столицы... - Оригинально, не правда ли? - Мне приходилось слышать и менее оригинальные признания, которые, однако, не становились от этого менее искренними. Известно ли вам количество молодых девушек, в том числе и девушек из хороших семей, которые каждый год... - Я знаю статистику... - Я согласен с вами, что история не нова, и, если бы все дальнейшее звучало в том же духе, я, пожалуй, ничего бы не предпринял. Она уехала из дома, не предупредив родителей, взяв с собой лишь один чемодан и небольшие сбережения. |
