– Ох, извините, но я никогда не видела, как волшебник ест, – произнесла она с легкой улыбкой. – Полагаю, вы многое себе можете позволить. Ведь вам, для того чтобы поддерживать хорошую фигуру, достаточно вашего волшебства.

– Джесси, мы не знаем наверняка, чародейка она или нет, – фыркнул Уилл.

Однако Джессамина словно и не слышала Уилла.

– А скажите, что чувствуют такие, как вы? Наверное, нелегко носить в себе такое зло? Я, во всяком случае, не представляю, как могла бы жить с этим. Или вас вовсе не волнует, что душа ваша отправится прямиком в ад? – Она подалась вперед, стараясь наклониться как можно ближе к Тесс. – А как вы думаете, на кого похож дьявол?

Тесс положила свою вилку:

– Вы хотите с ним встретиться? Так я могу его позвать прямо сейчас. Ведь я колдунья, гнусная, отвратительная ведьма.

Уилл прямо-таки взвыл от смеха, а Джессамина зло прищурилась.

– Мне кажется, вам не стоит быть настолько грубой… – начала она, но тут ее прервал удивленный возглас Шарлоты:

– Генри!

В дверях столовой стоял высокий мужчина с копной непослушных рыжих волос и глазами цвета молодого орешника. Своими перепачканными в угольной пыли брюками и кожаной жилеткой он напоминал заводского рабочего. И отвратительно безвкусный полосатый жилет, надетый на белую рубашку, выглядел от такого соседства еще более нелепым. Тесс показалось, что раньше она уже где-то видела этого человека.

И тут она вдруг поняла, почему Шарлотта отреагировала столь эмоционально. Левая рука Генри горела! Небольшие язычки пламени лизали его кожу, поднимаясь чуть выше локтя. Усики черного дыма танцевали в воздухе.

– Шарлотта, любимая… – обратился Генри к жене, которая не сводила с него полного ужаса взгляда. Красавица Джессамина, позабыв о впечатлении, которое производит, вытаращила глаза, отчего выглядела не такой уж и хорошенькой. – Как жаль, что я опаздываю. Но вы знаете, я думаю, что мог бы наладить работу Датчика..

– Генри, у тебя рука горит! – перебил его Уилл. – Ты что, ничего не чувствуешь?

– Конечно, – нетерпеливо отмахнулся от него Генри, а огонь между тем уже почти добрался до его плеча. – Весь день я работал словно одержимый. Шарлотта, ты слышала, что я сказал о Датчике?

Шарлотта прижала руки к груди.

– Генри! – закричала она. – Твоя рука!

И тут Генри наконец-то посмотрел на свою руку и широко открыл рот от удивления.

– Черт побери!.. – Это все, что он успел сказать, прежде чем Уилл, продемонстрировав потрясающую ловкость, схватил вазу с цветами и выплеснул на Генри воду. Язычки пламени исчезли с тихим шипением. Ошарашенный Генри даже не сдвинулся с места: он так и стоял в дверном проеме, с волос его капала вода, а у ног лежали белые цветы.

И тут вдруг Генри расплылся в улыбке и со вздохом удовлетворения ласково погладил почерневший рукав рубашки:

– Знаете, что это означает?

Уилл поставил вазу на место:

– Ты поджег себя и даже не заметил?

– Это означает, что огнестойкая жидкость, которую я приготовил на прошлой неделе, действует! – гордо объявил Генри. – Рука горела добрых десять минут, но даже ткань почти не пострадала! – С этими словами он внимательно осмотрел свою руку. – Возможно, стоит поджечь другой рукав и посмотреть, как долго…

– Генри, если ты еще раз преднамеренно подожжешь себя, я разведусь с тобой, – объявила Шарлотта, постепенно приходя в себя от пережитого ужаса.