– Но я могу заразить тебя бубонной чумой, – нервно ответил Мартин. – Поцелуи передают инфекцию. Это научный факт!

– Ник!

– Ну… не знаю… А когда у тебя в последний раз был насморк?

Эрика отодвинулась от него как могла дальше.

– Ах! – вздохнул Мартин после долгого молчания. – Эрика, ты…

– Не заговаривай со мной, тряпка! – сказала Эрика. – Чудовище! Негодяй!

– Я не виноват! – в отчаянии вскричал Мартин. – Я буду трусом двенадцать часов. Но я тут ни при чём. Завтра после восьми утра я хоть в львиную клетку войду, если ты захочешь. Сегодня же у меня нервы, как у Ивана Грозного! Дай я хотя бы объясню тебе, в чём дело.

Эрика ничего не ответила, и Мартин принялся торопливо рассказывать свою длинную, малоправдоподобную историю.

– Не верю, – отрезала Эрика, когда он кончил, и покачала головой. – Но я пока ещё остаюсь твоим агентом и отвечаю за твою писательскую судьбу. Теперь нам надо добиться одного – заставить Толливера Уотта расторгнуть контракт. И только об этом мы и будем сейчас думать. Ты понял?

– Но Сен-Сир…

– Говорить буду я. Тебе не потребуется сказать ни слова. Если Сен-Сир начнёт тебя запугивать, я с ним разделаюсь. Но ты должен быть там, не то Сен-Сир придерётся к твоему отсутствию, чтобы затянуть дело. Я его знаю.

– Ну, вот, я опять в стрессовом состоянии! – в отчаянии крикнул Мартин. – Я не выдержу! Я же не русский царь!

– Дамочка, – сказал шофёр, оглядываясь. – На вашем месте я бы дал ему от ворот поворот тут же на месте!

– Кому-нибудь не сносить за это головы! – зловеще пообещал Мартин.

– «По взаимному согласию контракт аннулируется…» Да, да, – сказал Уотт, ставя свою подпись на документе, который лежал перед ним на столе. – Ну, вот и всё. Но куда делся Мартин? Ведь он вошёл с вами, я сам видел.

– Разве? – несколько невпопад спросила Эрика. Она сама ломала голову над тем, каким образом Мартин умудрился так бесследно исчезнуть. Может быть, он с молниеносной быстротой залез под ковёр?

Отогнав эту мысль, она протянула руку за бумагой, которую Уотт начал аккуратно свёртывать.

– Погодите, – сказал Сен-Сир, выпятив нижнюю губу. – А как насчёт пункта, дающего нам исключительное право на следующую пьесу Мартина?

Уотт перестал свёртывать документ, и режиссёр немедленно этим воспользовался.

– Что бы он там ни накропал, я сумею сделать из этого новый фильм для Диди. А, Диди? – Он погрозил сосискообразным пальцем прелестной звезде, которая послушно кивнула.

– Там будут только мужские роли, – поспешно сказала Эрика. – К тому же мы обсуждаем расторжение контракта, а не права на пьесу.

– Он дал бы мне это право, будь он здесь! – проворчал Сен-Сир, подвергая свою сигару невообразимым пыткам. – Почему, почему все ополчается против истинного художника? – Он взмахнул огромным волосатым кулаком. – Теперь мне придётся обламывать нового сценариста. Какая напрасная трата времени! А ведь через две недели Мартин стал бы сен-сировским сценаристом! Да и теперь ещё не поздно…

– Боюсь, что поздно, Рауль, – с сожалением сказал Уотт. – Право же, бить Мартина сегодня в студии вам всё-таки не следовало.

– Но… но он ведь не посмеет подать на меня в суд. В Миксо-Лидии…

– А, здравствуйте, Ник! – воскликнула Диди с сияющей улыбкой.