– Вы порвёте эту бумажку и подпишете соглашение с нами на вашу следующую пьесу, так? – сказал Сен-Сир, но с лёгкой неуверенностью.

– Что захочу, то и сделаю, – сообщил ему Мартин. – А как вам понравится, если вас заживо сожрут собаки?

– Право, Рауль, – вмешался Уотт, – попробуем уладить это, пусть даже…

– Вы предпочтёте, чтобы я ушёл в «Метро-Голдвин» и взял с собой Диди? – крикнул Сен-Сир, поворачиваясь к Уотту. – Он сейчас же подпишет! – И, сунув руку во внутренний карман, чтобы достать ручку, режиссёр всей тушей надвинулся на Мартина.

– Убийца! – взвизгнул Мартин, неверно истолковав его движение.

На мерзком лице Сен-Сира появилась злорадная улыбка.

– Он у нас в руках, Толливер! – воскликнул миксо-лидиец с тяжеловесным торжеством, и эта жуткая фраза оказалась последней каплей. Не выдержав подобного стресса, Мартин с безумным воплем шмыгнул мимо Сен-Сира, распахнул ближайшую дверь и скрылся за ней.

Вслед ему нёсся голос валькирии Эрики:

– Оставьте его в покое! Или вам мало? Вот что, Толливер Уотт: я не уйду отсюда, пока вы не отдадите этот документ. А вас, Сен-Сир, я предупреждаю: если вы…

Но к этому времени Мартин уже успел проскочить пять комнат, и конец её речи замер в отдалении. Он пытался заставить себя остановиться и вернуться на поле брани, но тщетно – стресс был слишком силён, ужас гнал его вперёд по коридору, вынудил юркнуть в какую-то комнату и швырнул о какой-то металлический предмет. Отлетев от этого предмета и упав на пол, Мартин обнаружил, что перед ним ЭНИАК Гамма Девяносто Третий.

– Вот вы где, – сказал робот. – А я в поисках вас обшарил всё пространство-время. Когда вы заставили меня изменить программу эксперимента, вы забыли дать мне расписку, что берёте ответственность на себя. Раз объект пришлось снять из-за изменения в программе, начальство из меня все шестерёнки вытрясет, если я не доставлю расписку с приложением глаза объекта.

Опасливо оглянувшись, Мартин поднялся на ноги.

– Что? – спросил он рассеянно. – Послушайте, вы должны изменить меня обратно в меня самого. Все меня пытаются убить. Вы явились как раз вовремя. Я не могу ждать двенадцать часов. Измените меня немедленно.

– Нет, я с вами покончил, – бессердечно ответил робот. – Когда вы настояли на наложении чужой матрицы, вы перестали быть необработанным объектом и для продолжения опыта теперь не годитесь. Я бы сразу взял у вас расписку, но вы совсем меня заморочили вашим дизраэлевским красноречием. Ну-ка, подержите вот это у своего левого глаза двадцать секунд, – он протянул Мартину блестящую металлическую пластинку. – Она уже заполнена и сенсибилизирована. Нужен только отпечаток вашего глаза. Приложите его – и больше вы меня не увидите.

Мартин отпрянул.

– А что будет со мной? – спросил он дрожащим голосом.

– Откуда я знаю? Через двенадцать часов матрица сотрётся и вы снова станете самим собой. Прижмите-ка пластинку к глазу.

– Прижму, если вы превратите меня в меня, – попробовал торговаться Мартин.

– Не могу – это против правил. Хватит и одного нарушениям – даже с распиской. Но чтобы два? Ну, нет. Прижмите её к левому глазу…

– Нет, – сказал Мартин с судорожной твёрдостью. – Не прижму.