«Ну уж нет! – подумала Эмма. – Ни за что!» А Крисси же не могла уйти, не выяснив, куда и с кем идет Эмма. Эмме пришлось признаться.

– Поспи, и все будет хорошо, – подбодрила Крисси и закрыла дверь, уже окончательно на сей раз. Она обрадовалась, что Эмма идет не с Корби.

Эмма все еще спала, когда к дому подъехал автомобиль Марка Хардича. Марк постучал в дверь, Томас Чандлер открыл, и они обменялись приветствиями.

Если бы Эмма не шевельнулась, отец не стал бы будить ее, но дверь спальни скрипнула, когда он вошел, и она сказала сонно:

– Со мной все в порядке, я чувствую себя лучше.

Отец подошел к кровати. В приглушенном свете она была все еще бледна, ее темные волосы разметались по подушке.

– Марк Хардич здесь. Я сказал ему, что у тебя болит голова.

В последний раз Марку сказали, что у Эммы болит голова, – Эмма сама сказала, – больше трех лет назад. Тогда Сара приехала к ней на работу. Теперь Сара позвонила ей на работу. Схожие случаи.

– Что ему сказать? – спросил отец.

Она пойдет к Марку, и все наладится.

– Я буду внизу через минуту. – Она натянула свитер, поправила покрывало на кровати и спустила ноги на ковер.

Отец сказал:

– Хорошо, Эмми, но только помни: это – не твоя проблема, пусть мисс Хардич думает. Да и не важно, что господин Хардич думает. Земля принадлежит Корби.

Эмма сказала отрывисто:

– Все проблемы из-за Корби. Кругом один Корби. – Она дрожала. – Зачем ты ему продал? Почему ты позволяешь ему бывать у нас?

Отец нежно положил руку ей на плечо. И она добавила, все еще дрожа:

– Он говорит, что Марк – причина смерти своей жены. Не Марку. Нет! Не перед свидетелями! Только мне сегодня сказал. Он говорит, что она умерла потому, что Марк посадил ее на лошадь, которой она не умела управлять!

– Я удивился, зачем ты спросила Крисси про лошадь.

– И ты слышал, что Крисси ответила. В конюшнях бы знали, правда?

– Думаю, да, – сказал отец. – Ты можешь спросить Марка Хардича.

Эмма задохнулась:

– Что я могу сделать?

– Ну, ты же спросила Крисси, – заметил Томас Чандлер. – Окольным путем хочешь узнать. Значит, есть сомнения.

– Нет! – сказала Эмма. – Да и откуда Корби это знает?

– Ты можешь спросить Корби, – сказал отец.

– Могу, – произнесла Эмма с горечью. – Только одна мысль о разговоре с Корби, или взгляде на Корби, или даже просто о приближении к Корби вызывает у меня отвращение. Ты не мог посоветовать ничего более ужасного, чем это.

Отец вздохнул:

– Пойду скажу ему, что ты сейчас спустишься.

Эмма надевала юбку и туфли медленно, затем слегка причесала волосы. Она выглядела бледной, но не хотелось красить губы и румянить щеки. Уж если спускаться, так в естественном виде. Она спустилась, держась за перила, и на мгновение остановилась перед гостиной.

Марк ждал ее. Он был в дальнем конце у камина и подбежал к ней, чтобы взять за руку и подвести к стулу.

– Садись скорее! – сказал он. – Ты уверена, что чувствуешь себя лучше?

– Да, – сказала она, – намного лучше теперь.

Он поставил рядом другой стул и улыбнулся ей:

– Не слишком ли рискованно идти куда-то сегодня вечером? – Он не сердился. Каменное его терпение еще не лопнуло.

Тревога оставила ее, и она улыбнулась в ответ:

– Похоже, что так! Жаль, что я расклеилась!

– Бедная Эмма! – Его беспокойство доказывало, что Корби не прав.