|
– А разве ты не твердил мне об этом каждые пять минут, перед тем как расстаться? Мы отыскали свободный столик возле стены. Народа в баре было не много – как раз то, что нам и требовалось. Интересно, как мы выглядели со стороны? Наверное, как двое молодых людей в поисках партнеров или партнерш для любовных приключений. – Никто не причинил мне вреда, – сказал Дэвид. – По-моему, ни у кого и в мыслях не было ничего подобного. Кто-то играл на пианино – мелодия звучала, на мой взгляд, слишком тихо и нежно для та-кого заведе¬ния. Это было одно из произведений Эрика Сати. Как мило. – Какой галстук! – воскликнул Дэвид и, сверк¬нув ослепительной белозубой улыбкой, на-клонился ко мне через стол. Клыков его, конечно, видно не было. – Эта масса шелка на твоей шее явно не от «Братьев Брукс». – Он тихо рассмеялся, словно поддразнивая меня. – А твои бо-тинки! Что творится у тебя в голове? И вообще, что происходит? Над нашим столиком нависла огромная тень. Подошедший бармен произнес несколько де-журных фраз, которые из-за волнения и царящего вокруг шу¬ма я даже не расслышал. – Что-нибудь горячее, – ответил ему Дэвид, ничуть не удивив меня таким заказом. – Пунш или что-то в этом роде – на ваш выбор. Я кивнул и жестом показал равнодушно взиравшему на нас парню, чтобы тот и мне принес то же самое. Вампиры всегда заказывают горячие напитки, поскольку не пьют, но с удовольствием ощущают их тепло и вдыхают исходящий от них аромат. Дэвид вновь перевел взгляд на меня. Точнее, не Дэвид, а некий человек, чей облик был мне хорошо знаком и в чьем теле с некоторых пор заключен Дэвид. Ибо сам Дэвид навсегда останется для меня пожилым джентльменом, которого я знал и высоко ценил, равно как теперь начинаю ценить и похищенное нами великолепное плотское вместилище его души, ибо оно постепенно меняется и я все чаще вижу мимику, жесты и манеру поведения, свойственные именно Дэвиду. Не пугайся, дорогой мой читатель. Обмен телами произошел еще до того, как я сделал Дэ-вида вампиром, и к моему рассказу этот факт не имеет никакого отношения. – Тебя опять что-то преследует? – спросил Дэ¬вид. – Так мне сказал Арман. И Джесс. – Где ты их видел? – Армана? Встретил случайно. В Париже. Он шел по улице. Он был первым, кого я встре-тил. – И он даже не попытался сделать тебе какую-нибудь гадость? – С чего бы вдруг? Зачем ты звал меня? За тобой кто-то следит? Что, собственно, случи-лось? – Ты был с Маарет? Дэвид покачал головой и откинулся на спинку стула. – Знаешь, Лестат, я изучал рукописи, которые вот уже много веков в глаза не видел ни один человек. Мне посчастливилось прикоснуться к глиняным табличкам, которые… – Дэвид, мой ученый Дэвид! – перебил его я. – Воспитанник Таламаски, получивший образование, позволяющее стать совершенным вампиром, хотя ни¬кто в ордене и помыслить не мог, что тебе уготована такая судьба. – Да пойми же! Маарет отвезла меня туда, где хранятся ее сокровища. Ты должен пони-мать, каково это – держать в руках табличку, испещренную знаками и символами, которыми пользовались еще до изобретения клинописи. А сама Маарет! Ведь я мог прожить невесть сколько столетий и не встретить ее! На самом деле Маарет была единственной, кого ему стоило опасаться. Полагаю, мы оба это знали. В моих воспоминаниях о ней, однако, не осталось и тени ощущения исходящей от нее угрозы – только тайна, загадочность существа, сумевшего пережить тысячелетия, столь древне-го, что каждый жест этого существа кажется движением ожившего мрамора, а его голосом с нами словно говорит все человечество. – Если Маарет даровала тебе свое благословение, ничто другое уже не имеет значения, – со вздохом ответил я, думая о том, удастся ли мне самому еще хоть однажды увидеться с ней. |
