- Не беспокойтесь, это друг, - объяснил ему врач.

 - Чей друг?

 - Вы же доверяете мне, не так ли, адвокат?

 - Как себе. Доктор, а знаете, я наконец понял, почему черных рубашек так много. - Он горько усмехнулся. - Любую рубашку можно перекрасить в черный цвет, а вот наоборот никак нельзя. Попробуйте! Попробуйте сходить в красильню и попросите перекрасить черную рубашку в белую.

 - Никогда не приходило в голову.

 - Попробуйте, попробуйте, и вы согласитесь, что я прав.

 - Договорились. Разрешите нам присесть?

 Адвокат снова взглянул на Аликино.

 - Вы похожи на кого-то из моих знакомых...

 Гости уселись на деревянные стулья, выкрашенные белой краской. Адвокат присел было на кровать, но тут же вскочил и принялся усердно разглаживать помятости на пижамных брюках. Куртка на нем, напротив, была в полном порядке - серая, коротковатая в рукавах. Из верхнего кармана выглядывал большой голубой платок.

 - Адвокат, - обратился к нему врач, стараясь изобразить полное равнодушие, - как давно вас не выбирают больше мэром?

 - Провалили. На политическом жаргоне говорят - провалили. - Он разразился резким, скрипучим смехом, но вдруг внезапно умолк и сжал кулаки, стараясь овладеть собой. - Думаете, не помню? Это было три года назад. В двадцать пятом. На предварительных административных выборах двадцать пятого года. Потом больше не было выборов. Я хорошо помню: после убийства Маттеотти эти сатанисты уже окончательно потеряли всякий стыд.

 Врач изобразил зевоту.

 - А если бы я сказал вам сейчас, что черных рубашек больше нет?

 Адвокат прищурил один глаз и указательным пальцем сделал активный отрицательный жест.

 - Враки. Это вы можете поверить в подобные байки, дорогой мой доктор, но меня-то не проведешь. Я ведь не мальчишка.

 - Во всяком случае сюда они точно не придут.

 - Пусть только попробуют. Я раскрою им череп. - Он снова залился резким смехом. - Уже давно поджидаю их. Все кости им переломаю! Каждую по отдельности! Раскрою череп! Разрублю! Хотел бы я посмотреть, посмеют ли они явиться сюда?

 Врач подождал, пока завершится эта эмоциональная вспышка.

 - Мой друг хотел бы узнать у вас, как на самом деле все было. С самого начала.

 Адвокат Ривоццини посмотрел на свои руки, потом спрятал их в карманы и вновь зашагал по комнате.

 - И я могу говорить откровенно?

 - Конечно, - робко вставил Аликино.

 Адвокат остановился спиной к посетителям.

 - Спрашиваю еще раз - я могу говорить откровенно?

 - Ну а как же иначе? - ответил врач. - Тут у нас такое место, где говорят только правду. Ложь вызывает у людей заболевания.

 - Это точно - вызывает у людей заболевания. - Адвокат опять зашагал по комнате, усиленно жестикулируя и избегая смотреть на своих собеседников. Понятно, когда меня провалили на выборах и мне пришлось отказаться от должности мэра, к которой я уже очень привык и которая стала для меня как бы второй кожей, я очень переживал, не отрицаю. Я не намерен отрицать это.

 - По-человечески это вполне понятно, - согласился врач.

 Адвокат поднял руку, и в его интонации появились ораторские нотки.

 - Но я отрицаю - всеми силами отрицаю, - будто из-за этого я психически заболел, как уверяли мои враги, и не только они, к сожалению. Даже в моей собственной партии есть люди, которые и сегодня еще смеют утверждать, будто с того дня я перестал быть разумным человеком, каким был прежде, - короче говоря, сошел с ума. И все из-за того, будто я вбил себе в голову - и никто не сумеет разубедить меня, - что Астаротте Маскаро, мой противник, ставший вместо меня мэром Баретты, ради достижения своей цели не колеблясь заключил договор с дьяволом.