- Самое главное - это кредит, то есть взимание долгов. Мы никогда никому не уступаем. Требуем, чтобы наши кредиты были непременно возвращены нам целиком и полностью, все до последнего чентезимо. Разумеется, с процентами.

 Аликино знал, что существуют кредиты, которые по разным причинам могут оказаться невостребованными, и в банковских балансах их в конце концов относят в статью утрат. Однако он посчитал, что не только бесполезно, но и невежливо было бы противоречить своему благодетелю. Его категоричность и уверенность, казалось, объяснялись особенностями его старческой психики.

 - Наши должники платят нам всегда. Ни один не уходит от нас.

 Говоря так, он взял со стола объемистую конторскую книгу и протянул ее Аликино.

 Кожаный потертый переплет был очень старый и уже не раз реставрировался с помощью шпагата и клея. Листы книги, толстые, негнущиеся, с пятнами сырости, хранили не только патину времени, но и следы постоянной, продолжающейся и поныне работы. Страницы были исписаны одной рукой, и чистых оставалось уже совсем немного. Правда, почерк менялся - изящный, красивый в начале книги, он постепенно становился простым и строгим. Так же и чернила на первых страницах они были коричневыми, а ближе к концу книги - черными или синими. И все же было очевидно, что вся она заполнена одной и той же рукой. Книга представляла собой не что иное, как сплошной перечень имен и фамилий, вернее - фамилий и имен.

 - Видели, сколько работы? Теперь я уже подошел к концу. Представляете, ведь я начал ее в двадцать лет. Мне было тогда столько же лет, сколько вам. - Синьор Гамберини опять взял регистр и бережно положил себе на колени. - Что это за имена? Это особые должники. Клиенты, с которыми банк обходится особенно уважительно.

 - Они тоже платят исправно?

 - Исправнее других. Вы убедитесь в этом. Платят все без исключения.

 - Особые должники. Значит, им предоставлен какой-то привилегированный кредит, кредит доверия? Без всякого обеспечения?

 Синьор Гамберини пожал плечами.

 - Такие сведения находятся в центральном архиве банка. В секретном и неприкосновенном архиве, поскольку речь идет о банке. И вам следует избегать некоторых вопросов. - Он предостерегающее поднял палец. - Вы, синьор Кино, читающий настоящие книги, должны были бы уже знать, что наши вопросы не могут получить ответы, которых нет в статьях бюджета.

 Выглянув в окно, он заметил, что солнце уже спускается к горизонту, и заторопился так же внезапно, как и в прошлый раз в парке.

 - Мне совершенно необходимо идти, - сказал он.

 Несомненно, он ночует где-то у родственников, подумал Аликино, чтобы не оставаться тут на ночь одному.

 Синьор Гамберини проводил юношу до дверей.

 - Заходите ко мне, когда возникнет желание, синьор Маскаро.

 В тот же самый вечер Лучано Пульези узнал, что его друг нашел работу. Он скривил недовольную гримасу и едва воздержался от желания сплюнуть на пол.

 - Ты - банковский служащий...

 - Бухгалтер, если уж говорить точно. И с отличным окладом.

 - Застрянешь там навсегда.

 - Нет, поработаю только несколько лет.

 - Я знаю тебя, Кино. Останешься бухгалтером на всю жизнь.

 - А ты судьей или адвокатом.

 - Закончу университет, чтобы доставить удовольствие родным, и сразу же уеду в Рим. Стану художником.

 На следующий день - в воскресенье - Аликино отправился в Баретту сообщить о своей службе отцу.

 Астаротте выслушал новость без особого интереса. Он целиком был поглощен сборами в дорогу, так как намеревался в первых числах нового года уехать в Соединенные Штаты.

 - Америка займет место Германии, - заявил он, прощаясь с сыном.

 Он сменил перчатки. Теперь они были замшевые, коричневые.