Открываю балконную дверь и выхожу на террасу - хочется немного пройтись. Терраса на втором этаже окружена зеленью ухоженного сада. Когда возвращаюсь в комнату, Пульези предлагает:

 - Почему бы тебе не присоединиться ко мне? Все равно и ты завяз в этом деле по самые уши.

 Медлю с ответом. В горле совершенно пересохло.

 - Что... Как... Как это понимать?

 - А так, что ты - сволочь. И заявляю тебе это совершенно хладнокровно, по-дружески. Я знал, что, мечтая о всяких конспирациях и интригах, ты дойдешь и до этого.

 Я повышаю голос:

 - Пульези, перестань наконец обращаться со мной как с ребенком!

 Он даже не шелохнулся.

 - И в самом деле. Тебе шестьдесят. Не знаю, смешон ты или жалок. Не могу понять, чего больше. Признаюсь, ты поразил меня. Никогда бы не подумал, что ты способен подложить бомбу в машину. В каком самоучителе ты это вычитал? - Он отвел от меня взгляд, более того, теперь вообще избегает смотреть на меня. - Ты был настолько неосторожен, что не позаботился даже надеть перчатки. На бомбе твоих отпечатков более чем достаточно. И только твоих.

 - А почему ты вдруг подумал обо мне?

 - Постепенно до всего доходишь. Извини, что до сих пор не поздравил тебя с новой должностью, которая тебе поручена.

 - Можешь обойтись без поздравлений.

 - Да, потому что ты опять вел себя как отпетый дурак - согласился издавать журнал ВОКТО за три миллиона триста шестьдесят тысяч лир. Тебе эта сумма показалась головокружительной. - Он не дает мне вставить слово. - Я знаю все о докторе Сакко и о международном туристическом журнале. Мне все известно также о мистере Барбере. Жмоты. Все, что утаивают, имея дело с каким-нибудь дураком вроде тебя, кладут себе в карман.

 - Пульези, прекрати эту комедию.

 - Моя жизнь стоит гораздо больше. Но честно говоря, ни ты, ни Барбер не пугаете меня. Есть люди куда опаснее вас. - Он разражается истерическим смехом. - Это же прекрасно, это же так возбуждающе - быть мишенью стольких тайных организаций, которые все работают на один и тот же результат и каждая старается подставить ножку другой. Это сюжет вполне достойный Грэма Грина, тебе не кажется? Спорю, ты даже не знаешь, на кого работаешь!

 - Почему бы тебе не сообщить мне это?

 - Конечно. Ты работаешь на англичан. Они тоже хотят получить пленки и узнать, что в них содержится. И израильтяне, и русские хотят, и французы, и китайцы. Все. Даже итальянцы. Разве тебе неизвестно главное правило таких служб - чем больше информации, тем лучше. Информация - это товар, который можно продать и которым можно обмениваться. Сколько тебе предложил Барбер за мою жизнь? Он пообещал тебе, надеюсь, особо крупное вознаграждение?

 - Ему нужны были только пленки.

 - Значит, идея подсунуть бомбу - твоя. Почему ты решил убить меня?

 - Не спрашивай меня об этом.

 - Не потому же, что я полицейский. Не думаю.

 - Потому что ты единственный друг, какой у меня есть.

 От изумления он осекается и отступает к стене.

 - Послушай, послушай... От Грэма Грина мы подходим к Достоевскому. Литература может иной раз и навредить.

 Я смотрю, как он наливает виски в наши рюмки. Маска веселости на его лице больше уже не может скрыть другое выражение - злобное и трагическое, как у зверя, борющегося за свою жизнь. Я же, напротив, испытываю полное равнодушие и даже облегчение.

 Мы сдвигаем рюмки.

 - За нашу дружбу, Кино. - Он ненадолго выходит из комнаты, когда же возвращается, замечаю, что за ремень брюк у него засунут пистолет. - Ты на своей машине?

 - Нет. Приехал на такси.

 - Диана знает, что ты здесь?

 - Она никогда не знает, где я.