– Спасибо, – механически ответил Обнорский.

Постановление об освобождении лежало на полированной столешнице. Самое главное слово в нем было: немедленно. Президиум городского суда Санкт Петербурга предписывал освободить гр. Обнорского А.В. НЕМЕДЛЕННО.

– Весьма за вас рад, – сказал кум. – Я ведь давно уже служу и – поверьте на слово – такие вещи не часто случаются… С сей минуты вы свободны и можете покинуть зону прямо сейчас.

– Да, – сказал Обнорский.

– Но справочку об освобождении мы вам оформим только завтра. Сегодня уж поздно, весь аппарат разбежался.

– Да, – сказал Обнорский.

Кум рассмеялся и произнес весело:

– Вы, я вижу, еще не пришли в себя. Хотите выпить?

– Очень хочу, – ответил Андрей и тоже улыбнулся. Он улыбнулся впервые с того момента, как перешагнул порог кабинета.

– Вот и чудненько. – Кум встал и прошел к сейфу. Вытащил из него бутылку армянского коньяку, лимон и шоколад.

– Да, кстати, есть и виски, но я по старинке коньячок предпочитаю. Хотите виски?

– Мне все равно, – пожал плечами Андрей. НЕМЕДЛЕННО было напечатано на бланке президиума горсуда. Кум ловко нарезал лимон ножом в форме самурайского меча.

– Красивый меч, – сказал Обнорский.

– Нравится? – спросил кум. – Дарю. Пусть будет на память.

– Спасибо, – ошеломленно произнес Андрей. Валерий Василич обтер клинок меча салфеткой, вложил в ножны и протянул Обнорскому.

– Ну, Андрей Викторович, – сказал, поднимая стопку, кум, – поздравляю. По старой зоновской присказке: конец срока неизбежен.

Лагерный кум и вчерашний зэк выпили, синхронно взяли по дольке лимона. На полированной столешнице лежали постановление президиума горсуда и самурайский меч.

– Вы ведь журналист, Андрей Викторович? – сказал кум.

– Журналист, – ответил Андрей. – А что?

– Надеюсь, писать о нашей Красной Утке худого не будете?

– Неправды писать не буду. Это я вам обещаю, Валерий Василич.

– Вот и чудненько. А то, знаете ли, уже были инциденты!

– А что такое? – спросил Андрей. – Расскажите.

– Если хотите – расскажу, – отозвался кум. – История любопытная.

– Конечно, хочу, Валерий Василич.

– Да, вот теперь я вижу, что вы журналист, – засмеялся кум. – Нормальный человек, получивший в руки такую бумагу (он кивнул на постановление об освобождении), бегом побежал бы из моего кабинета… а вы хотите историю услышать.

– Чего уж бегом то бежать? Успею теперь… вы рассказывайте, Валерий Василич.

– М да, – сказал подполковник. – История давняя, но памятная… А дело было так. К нам прислали перековываться Юру Чурбанова. Слышали, наверно?

– Да, кое что слышал от ребят. Но вы то, вероятно, можете рассказать и больше, и подробней.

– Ну, это еще вопрос… многие знают гораздо больше меня – лично общались, жили бок о бок, чай вместе пили.

Обнорский улыбнулся – кум явно скромничал: именно к нему стекается вся информация конфиденциального характера. Ее, как мед пчелы, собирают и несут в улей кума оперативники и многочисленная агентура. Именно начальник оперчасти – самый информированный о жизни и настроениях спецконтингента человек… Обнорский улыбнулся, и Валерий Васильевич понял, о чем подумал журналист. Он улыбнулся в ответ и сказал:

– Ну, конечно, и я иногда кой чего краем уха слышу. Так вот, прислали к нам Юру Чурбанова. Фигура! Нас, конечно, титулами и чинами не удивишь – генералы сиживали, зампред Совета Министров Молдавии, прокуроры областей и краев… Да что там – члены ЦК компартии Узбекистана! Однако и на этом фоне Юрий Михайлович Чурбанов выглядел весьма солидно: первый заместитель министра внутренних дел, депутат Верховного Совета РСФСР, кандидат в члены ЦК КПСС… Генерал полковник, зять Генсека… Согласись – немало? (Обнорский кивнул.