– Боюсь, что Томин её не похищал. И нам с тобой надо снова приниматься за работу. Вот только засада, – я бросил взгляд на раскуроченную дверь, – здесь уже не поможет.

Тут я снова вспомнил про обещание, данное Вере Михайловне.

– И да, вставляйте дверь за счёт вашего ведомства. Томин ведь у вас работает, а не в уголовном розыске.

Глава 17

Чекисты за Томиным явились оперативно.

– Георгий, ты прости, но тебя на его допрос мы не приглашаем. Права не имеем, – виновато потупился Райнер.

– Да я и не напрашиваюсь. Сами крутите своего ренегата, – отмахнулся я.

Поскольку Борис не переспросил меня, видимо, значение слова «ренегат» ему было известно.

– Только на всякий пожарный оставьте кого-то в квартире. Пусть охраняет пока дверь не вставите, – заметил я.

Райнер кивнул.

– Договорились. Сегодня тут подежурит один из наших сотрудников. Завтра с утра найдём слесаря и сделаем всё в лучшем виде.

Я подумал, что могу ещё немного покачать права.

– Ваши на авто приехали?

– Ага.

– До дома подбросите?

– Ну да, дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде, – рассмеялся Борис. – Конечно, отвезём. Ты ведь у нас почти герой.

– Вот и чудненько! – обрадовался я. – Завтра придёшь?

– Вряд ли, – вздохнул он. – Займусь Томиным. Надо всё из него вытрясти. Вдруг, это он всё же замешан в исчезновении Лавровой.

– Вряд ли, – сказал я.

– И всё равно, я должен отработать и эту версию, – возразил Борис.

– Отрабатывай на здоровье. Если что – дай знать.

– Обязательно. А у тебя какие планы?

– Раз мы столкнулись с такой редкостью как константиновский рубль, надо поговорить со знающим человеком. У тебя есть какой-нибудь специалист на примете?

Борис задумался.

– Тебе лучше с музейными работниками переговорить. Может посоветуют кого-то.

Я так и поступил. После нескольких телефонных звонков мне удалось выйти на сотрудника Исторического музея и, самое главное, бывшего председателя Московского нумизматического общества профессора Евгения Васильевича Шалашова.

Звонок из уголовного розыска его сильно удивил и заставил напрячься, но когда я сказал, что мне понадобится техническая консультация с его стороны, он заметно повеселел и договорился о встрече.

В настоящее время он работал в Оружейной палате, где производил разбор и экспертную оценку предметов и документов, которые поступили из императорских и великокняжеских резиденций Петрограда.

Попасть в святая святых оказалось непросто, но в итоге мне удалось получить заветный пропуск и оказаться у кабинета Евгения Васильевича. Само собой, поскольку у меня при себе был найденный на квартире Лавровой константиновский рубль, чекисты приставили ко мне охранника – хмурого парня чуть постарше меня возрастом. Он ни на секунду ни расслаблялся, следовал за мной как ниточка за иголочкой и постоянно мониторил обстановку.

Я постучал в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошёл. Чекист шагнул за мной.

Взгляду предстали двое интеллигентного вида мужчин в строгих тёмных костюмах. Вооружившись лупами, учёные мужи рассматривали разложенные на столе вещи. С моего места трудно было точно разглядеть, но мне показалось, что это иконы.

Догадка подтвердилась, когда один из учёных – высокий, худощавый, с очками в толстой оправе, которые ему очень шли, произнёс:

– А вот это уже любопытно, Дмитрий Дмитриевич. Письмо, конечно, новейшее, не Андрей Рублёв, но обратите внимание, какой замечательный оклад из эмали с золотом на этой иконе Святой Троицы.