Будучи дамочкой далеко не глупой, она моментально сообразила, что я потерял к ней всяческий интерес, и приняла верное решение — вот что значит большой опыт в таких вопросах!

Когда кофе был допит, а пирожное съедено, она распрощалась со мной достаточно холодно и сухо, даже не позволила помочь отнести покупки домой.

Да я и не настаивал, даже не изобразил глубокую скорбь. Ничего нового для нужд следствия уже не узнаю, продолжать отношения не имеет смысл. Да и собственно не было никаких отношений — так что совесть моя чиста: «матросить», перед тем как бросить, я с самого начала не планировал. Не в моих это правилах.

Поцеловав красавице ручку и галантно раскланявшись, помчался назад в угрозыск, а в голове тем временем вертелась очередная умная мысль, из тех, что всё-таки могут прийти в нужное время.

Ахметджанов, он же между своими — Ахметка, только что вернулся с очередного допроса шайки, обчистившей портовой склад. Вид у него был уставший, лоб прорезали задумчивые складки — знакомое выражение лица. Это только кажется, что поимкой злодеев заканчивается работа опера, в действительности — впереди ещё куча нервотрёпки, включая тонны писанины.

Бюрократия всегда была, есть и будет важной составляющей любого сыска.

Эх, придумать бы какой-нибудь искусственный интеллект, который бы вёл всю эту тягомитину за нас!

Я подошёл к коллеге, когда он медленно опустился на стул и полез в выдвижной ящик стола.

— Есть вопрос…

— Гриша, давай потом. Честное слово — некогда! — жалобным голосом попросил он.

— Да я ж тебе помочь хочу.

— Интересно — как? — без особого энтузиазма отозвался Ахметджанов.

— Помнишь, ты рассказывал, про Кольку Золотого Зуба… Ну, что у него были какие-то трения с конкурирующей организацией и что на разборки с ним противоположная сторона прислала броневик с пулемётом?

— Ну помню, а что? — по-прежнему безжизненно спросил он.

— Ты собирался ещё к военным съездить, разобраться, кто это такой добрый подогнал броневик бандитам… — продолжал напоминать об этой истории я. — Съездил?

— Ну…

— Что — ну? — флегматизм Ахметджанова начала и меня утомлять.

— Ну, значит — не фонтан…

— Что⁈ — мои глаза округлились.

За время нахождения в этом времени я привык «фильтровать базар», и, если какие-то жаргонные словечки и вырывались порой в порыве чувств, то, насколько я помню, именно этого выражения я ещё не использовал.

Рома Савиных, дотоле не вмешивавшийся в наш разговор, пояснил:

— Ты не здешний, поэтому не знаешь: «не фонтан» — это вроде как так себе, не очень. У нас давно говорят, когда что-то не лучшего качества…

— Вот как, — удивился я.

Мне прежде казалось, что это выражение родом из моего будущего. И, признаюсь, я был порядком удивлён, услышав его в устах одесского опера начала двадцатых прошлого века.

Савиных продолжил ликбез:

— В Одессе долго не было водопровода, и биндюжники возили воду из подземных источников. Самая лучшая была в «Фонтанах». Ну и потом, когда водопровод построили, люди сравнивали его с прежней, привозной, и говорили — «это не фонтан»…

— Буду знать.

Я вернулся к Ахметджанову:

— Так что военные-то сказали?

— Сказали, что все броневики на месте, в частях…

— Точно все?

— Да точно!

— И никому в аренду не отдавали?

Он замер.

— Погоди! Я об этом, пожалуй, и не подумал… Позвоню в штаб, узнаю!

Он взялся за телефонный аппарат.