Похоже, надо договариваться с Терентием Дмитриевичем. Неужели ГПУ не пойдёт мне навстречу и не позволит допросить своего бывшего сотрудника? Особенно после моих заслуг…

Не верю!

— С Лосевым я разберусь. В нынешних обстоятельствах это не столь сложно. Ещё кого-нибудь вспомнили? — спросил я.

— Из ныне живущих, увы, больше никого, — загрустил Халецкий.

— В любом случае, большое вам спасибо, товарищ эксперт! И не переживайте — если хоть одна сволочь решит выгнать вас из угро, дайте мне знать!

— Неужели вы, товарищ Быстров настолько большая фигура? — изумлённо спросил собеседник.

— Пусть масштаб моей фигуры вас не волнует! Спокойно продолжайте заниматься вашим делом. Преступление — терять столь ценные кадры! Я никому не позволю, чтобы оно произошло, — твёрдо сказал я.

— Спасибо… Если честно, как-то неожиданно, — признался он.

Мы пожали друг другу руки и распрощались.

Я отправился на место, где стоял служебный экипаж, чтобы на нём доехать на адрес Аграмяна.

Глава 17

Если Шапиро специализировался на аптеках, бизнес Аграмяна строился на разного рода ювелирке: от скромных мастерских до роскошных салонов. В общем, мне предстояло нанести визит к человеку, мягко говоря, со статусом.

Картина внутри ни чем не отличалась от той, что я увидел у Бориса Хаимовича: в доме проживало немыслимое количество народа. Армянские семьи по количеству детей и родственников не отличались от еврейских. И там и там под одной крышей собралось сразу несколько поколений.

Гражданин Аграмян встретил меня неласково.

— Чем обязан уголовному розыску? — пробурчал он, недовольно разглядывая моё удостоверение в прихожей.

— А вы не догадываетесь?

— Если бы я умел читать чужие мысли, жил бы не здесь, а в Париже и имел там дворец, а не эту халупу! — вздохнул собеседник.

— Давайте пройдём туда, где нам можно спокойно переговорить. Надеюсь, в вашей «халупе» такое местечко найдётся?

Я ждал, что мы пойдём в кабинет, но в итоге оказались на кухне, расположившись на мягких восточных диванчиках.

Предварительно Аграмян выпроводил оттуда кухарку: маленькую женщину со сморщенным личиком и небольшим горбом.

— Здесь нам никто не помешает. Чай? Кофе?

— Спасибо, не нужно.

— А может… — многозначительно подмигнул он, доставая с полки пузатую бутылку коньяка.

— Благодарю вас, но я на работе.

Аграмян с сожалением вернул коньяк на место.

— Слушаю вас…

— Думаю, вы в курсе, про взрыв возле дома Шапиро?

— Вся Одесса в курсе! Какой ужас! — зацокал языком он.

— Есть какие-то мысли на этот счёт?

— А почему у меня должны быть какие-то мысли? — насторожился он.

— Ну, хотя бы потому, что в следующий раз рвануть может возле вашего дома. И у меня нет уверенности, что обойдётся без жертв. Шапиро очень повезло.

— Я вас не понимаю!

— Всё вы прекрасно понимаете! — нахмурился я. — У вас ведь вымогали деньги? «Комитет справедливости»… Вспоминайте, гражданин Аграмян!

— Товарищ сыщик, я не знаю, о чём вы говорите, и что это за какой-то комитет! Сейчас такое время, что этих комитетов развелось как блох. Прикажете все их запомнить! — заёрзал он.

Я всмотрелся в смуглое морщинистое лицо Аграмяна и увидел в его глазах даже не страх — панику. А наши «бомбисты» оказались хорошими психологами Взрыв возымел действие, нэпман насмерть перепугался и теперь вряд ли будет настроен на откровенный разговор.