Грузовик ударился во что-то массивное, кузов перекосило так, что даже я почувствовал, как катится в сторону моё бесчувственное тело. Что-то глухо брякнуло, раздались хлопки дверей.

- Чего вы тут? Ох ты ж, бляха-муха... - рявкнул было Клим, но к концу фразы понизил голос. Я слышал его. Слышал тяжёлое дыхание и чей-то тихий-тихий, на пределе слышимости, плач, словно вдали жаловался на свою тоску и одиночество бездомный котёнок.

Открыл наконец-то глаза и увидел - совсем рядом с собой, и пары десятка сантиметров не было - мёртвый взгляд Тани. Она лежала и смотрела куда-то в вечность, из угла глаза начала было сползать слезинка, да так и застыла, убоявшись смерти, не решаясь падать дальше.

- Как же... - всхлипнула Маша. - Как же так...

Ни я, даже если бы смог сейчас говорить, никто другой не смог бы ответить на её вопрос. Не было на свете таких слов, не было и не будет. Никогда.

Зриши мою беду, зриши мою скорбь, Преблагая.

16. Невежливые люди

Грузовик стоял в кустах, будто только что вернулся из Сирии. Или из Ливии, как вариант. Возможно, с Донбасса... Осел на трёх спущенных шинах, сверкая дырами в посечённых пулями бортах, в простреленном брезенте. От дороги Порох его увёл, но вот до места встречи с Андреем и Михой добраться уже не смог. И по хорошей дороге неуправляемую машину не потащишь, что уж говорить о лесе.

Мы, как могли, выбрались наружу.

- И что теперь? - с трудом спросил я. Рядом сидел Док, держась за голову. Лицо у него было мученическое, опухшее, зеленовато-белое. Я, наверное, выглядел не лучше, но как-то не до того, чтобы зеркало просить. Сбежать-то мы сбежали, но какой ценой...

Маша горько рыдала в кузове, обняв мёртвую сестру. Клим растерянно посматривал то на Нани, видимо, ожидая указаний, то на нас с Васиным.

- Что-что... Пешком уходить надо, - сказала Нани. - Вот это мы попали. И что я Танькиной матери теперь скажу...

Она добавила что-то по-грузински, гортанно, зло. Я бы тоже сейчас выругался, только сил не было. С трудом поднялся, опираясь о борт грузовика. Сделал на пробу пару шагов. Ну так, сойдёт. Если не бегом - идти можно.

- Вставайте, профессор. Придётся по кустам на своих двоих.

- По каким, на хрен, кустам, брателло! - взорвался Клим. - Ты карту видел? Тут сплошные болота! Это ж Мещёра, а не донские степи. И погоня за нами, думали быстро выскочить, на джипы и наш грузовик пересесть, потом врассыпную, а теперь что?

Нани уже уткнулась в телефон, то ли узнавая координаты, то ли что-то отправляя в мессенджере. Как-то не так я видел нашу встречу, когда думал о ней. Доковылял до прелестной блогерки, обнял её наконец-то в реальности, а не в мечтах. Девушка не отстранилась, но и никаких ответных чувств не проявила.

Не время. Не место.

- Геолокацию скинула, Андрей сейчас приедет, - сказала она, опуская трубку. - Он на грузовике парней, так что все поместимся. А Миха скот какой-то, не отвечает. И где он есть - непонятно.

Порох спрыгнул на землю из кабины, обошёл грузовик, цыкая зубом. Потом отвёл в сторону Клима и начал с ним довольно бурно что-то обсуждать. На весьма повышенных тонах. Здоровяк в ответ бубнил, пожимая плечами.

Хорошо хоть, что заехали в такую чащу, что с воздуха нас ни дроны, ни вертолёт не рассмотрят. Маленькое, но утешение. Правда, погоня по земле настигнет в ближайшее время, тут и думать нечего. Насколько я понимал, мы сейчас в самой глубине национального парка, толковых дорог здесь нет, не разгонятся особо. Но и мы выскочить не успеем.

- Вставайте, вставайте, Док! Лежать некогда. Если нас люди генерала поймают, я думать боюсь, что дальше. Кастрация через повешенье, не меньше.

Васин встрепенулся. Задел я какие-то его тайные страхи.