Она глубоко вздохнула, ощущая слабое благоухание пряного одеколона, которым он обычно пользуется, и чистый, здоровый запах мужчины. Это запах Лукаса.

Пройдут две недели, и ей никогда не придется вдыхать его вновь. Жестокая реальность.

Осторожно, стараясь не разбудить Лукаса, Джослин встала с постели. Ему нужно как можно больше отдыхать.

На мгновение она задержалась у кровати, любуясь любимым лицом. Темные волосы упали ему на лоб, почти скрыв шрам.

Лукас пошевелился, что-то пробормотал, и Джослин замерла. Она вовсе не хочет, чтобы он захватил ее врасплох, как влюбленную девочку-подростка. В ее возрасте следует вести себя как зрелая, умудренная опытом женщина. У Джослин вырвался вздох. Беда в том, что у нее нет опыта. Совсем нет. Иногда у нее возникает пугающее ощущение, что в глубине души она до сих пор шестилетний ребенок, и притом испуганный.

Сейчас не время для психоанализа, напомнила она себе, осторожно вынимая из чемодана спортивный костюм. Очевидно, большую часть дня ей придется цепляться за крышу, развешивая рождественскую иллюминацию, потому что, несмотря на все возражения Лукаса, она ни за что не позволит ему заниматься украшением дома.

Поспешно укрывшись в ванной, Джослин, слегка дрожа от утреннего холодка, торопливо нырнула в свободную спортивную рубашку бледно-розового цвета и зеленый костюм и отправилась проверить отопление. Как она и думала, Лукас выключил его перед тем, как они пошли спать. Включив отопление, Джослин сварила кофе и вернулась в гостиную, чтобы заняться йогой.

Она почти закончила свои упражнения, когда сзади послышался какой-то звук, заставивший ее повернуть голову.

В дверях спальни стоял Лукас. На нем были купленные накануне джинсы и ярко-синий свитер с высоким воротником, который подчеркивал темный цвет его глаз и волос. Джослин не могла отвести глаз от пьянящей мужественности его фигуры. Он выглядит великолепно. Совершенно безупречно. Жаль, что ей нельзя бросить свою йогу и заняться более интересными упражнениями с Лукасом.

— Чем ты занимаешься? — с любопытством спросил он, входя в комнату.

— Йогой.

Лукас пристально посмотрел на бежевую стену, надеясь, что в его сознании возникнет образ Джослин, занимающейся йогой. Попытка оказалась бесполезной.

— Зачем? — подумав, спросил он.

— Упражнения полезны, — повторила Джослин слова врача.

— Я обычно занимаюсь вместе с тобой? — поинтересовался Лукас.

— Нет. Ты бегаешь.

На этот раз подсознание с готовностью помогло ему. Лукас увидел, как он бежит по обочине дороге, и холодный ветер свистит ему в уши. Рядом с ним мчится яростно тявкающая беленькая собачонка, а сзади слышится жалобный женский голос, призывающий собаку.

— Я знаю, как делать то, что делаешь ты? — спросил он.

— Нет, — Джослин была не уверена в этом, но она подумала, что так будет безопаснее. Лукас упоминал только о беге и горных лыжах.

— Бегать будет довольно трудно, потому что здесь много снега.

— Тебе нельзя бегать! — Она немедленно восстала против этой идеи. Если он попробует бегать, то может упасть. Неизвестно, какой силы должен быть удар, чтобы усугубить его травму, но нельзя испытывать судьбу. — До тех пор пока врач не даст тебе «добро», тебе придется ограничиться ходьбой.

— Хорошо, — согласился Лукас. — Может быть, я смогу делать то же, что и ты. Похоже, это не особенно трудно. — Он следил, как она выходит из одной позы и входит в другую.

— На самом деле это не так легко.

Лукас подошел к Джослин и посмотрел ей в лицо.