— Один из наших ключей подошел к твоему чемодану, поэтому его распаковали внизу, и я имела возможность осмотреть твои вещи.

Лора подавила в себе негодование. Это не имеет значения, сказала она себе. Незачем было испытывать ложную гордость по поводу ее бедного имущества. Следующие слова миссис Тайлер испугали ее еще больше.

— Положи руки на стол, — приказала старая леди. Лора положила свои довольно крупные, обветренные руки ладонями на белую скатерть, на фоне которой ее обломанные ногти и покрасневшие костяшки выглядели более чем когда-либо неженственно.

Миссис Тайлер молча разглядывала их, пока Уэйд деликатно не пришел на выручку своей жене.

— Теперь она сможет следить за ними, мама. Ведь выхаживая меня, ей пришлось очень много работать.

Лора молча спрятала свои опозоренные руки на коленях. И снова Джемми отвлек внимание на себя. Если бы у него был более дружелюбный вид, Лора могла бы заподозрить, что он сделал это специально, чтобы избавить ее от чувства неловкости.

— Правда, замечательное кресло дядя Адам сделал для бабушки? — обратился он к отцу.

— А я гадал, откуда оно появилось, — сказал Уэйд. — Адам Хьюм — брат Серины Лорд, — объяснил он Лоре. — Дядя — конечно, не более чем, вежливое обращение.

— Адам, похоже, набрался в тюрьме Либби всякой всячины, — сухо проговорила миссис Тайлер. — Лихорадка, новые навыки и новые идеи. У нас, конечно, было это кресло, но он приделал большие боковые колеса и маленькие к задним ножкам, и отрегулировал его для меня.

— Как Адам? — спросил Уэйд. И снова заговорил Джемми.

— Он иногда болеет. Но когда он чувствует себя хорошо, он берет меня на длинные прогулки. Он рассказал мне о драках, которые были в Либби, и о том, как некоторые заключенные рыли туннель для побега. Он все еще сержант, папа, но это потому что ему нравится быть ближе к солдатам.

Мальчик казался сейчас почти радостным и был готов говорить о человеке, которым явно восхищался и которого считал своим другом. Но Уэйд отвел взгляд, как будто ему было скучно, а миссис Тайлер остановила этот порыв, позвонив в колокольчик, призывавший Элли.

Уэйд покатил кресло матери в холл, а Элли начала убирать со стола. Лора ненадолго задержалась в столовой с Джемми, снова обратив внимание на гнетущий натюрморт с мертвой дичью над буфетом.

— Эта одноглазая птица беспокоит меня, — призналась она Джемми. — Мы не осмеливаемся смеяться в этой комнате под ее остекленелым взглядом. Что ты скажешь, если мы устроим заговор и сбросим ее?

Мальчик бросил на нее шокированный взгляд и вылетел из комнаты, так что она не разобрала, понял он ее слова за шутку или нет. Она состроила гримасу стеклоглазой птице и вышла в коридор навстречу Уэйду, выходившему из комнаты матери.

— Мне нужно кое-что привести в порядок, — сказала она, — а потом я спущусь к твоей маме.

— Хорошо. Она хочет помочь тебе, Лора. Но иногда она сама не замечает, насколько она властна и нетерпима.

— Ничего, — сказала Лора. — Я рада, что ты собираешься начать писать, Уэйд. Если тебе хочется заняться этим, я думаю, ты не должен останавливаться перед препятствиями.

В его глазах было тревожное выражение, но он улыбнулся ей.

— По крайней мере, я хочу попробовать. В письменном столе в библиотеке есть старые тетради. Я хочу снова почувствовать в руке перо. Ты не против?

— Конечно, нет. Я очень хорошо умею развлекать себя. Возможно, сегодня днем я отправлюсь на прогулку по лесу. Мне хочется подняться на холм и…

Он быстро проговорил:

— Пожалуйста, не поднимайся на холм.