Что отличало отношение мисс Кунихан к Нири — это регулярность его перемен. Проявляя жестокость, доброту, жестокость и доброту поочередно, она могла приветствовать его появление в ее отеле не больше, чем зеленый свет — желтый — зеленый составить законную последовательность огней светофора.

Либо он съедет из отеля, либо она. Съехал он затем, чтобы, по крайней мере, знать, кто был обладателем счастливых номеров и завтраков. Если он опять попробует заговорить с ней, не заручившись до того — а — вышеупомянутыми бумагами о ее отставке, она вызовет полицию.

Нири потащился в ближайшую станционную ночлежку. Теперь все зависело от Купера. Если Купер его подведет, однажды рано утром он просто займет позицию перед ее отелем и, как только она с легкостью спорхнет вниз по лестнице, примет пятновыводитель (щавелевокислый калий).

До того времени он мало что мог сделать. Он начал было искать нити, которые могли бы привести его к Мерфи, среди знати, торговцев и джентри Дублина, носивших эту фамилию, но вскоре в ужасе бросил. Он наказал портье из «Уинна» направлять все адресованные ему телеграммы из Лондона через дорогу, в заведение «Муни», где его можно будет найти всегда. Там он сидел целый день, перемещаясь потихоньку с одного табурета на другой, пока не сделает полного круга вокруг стоек, после чего начинал все сначала, только двигаясь в обратном направлении. Он не вступал в разговоры с подсобными барменов, он не выпивал полпинты портера, которые был обязан брать, он не делал ничего, только медленно двигался вокруг стоек, сначала в одном направлении, потом — в другом, думая о мисс Кунихан. Когда заведение закрывалось на ночь, он отправлялся обратно в ночлежку и там ночевал, а утром поднимался лишь совсем незадолго до открытия заведения. Час от 2.30 до 3.30 он посвящал бритью, очищаясь до самого нутра. Все воскресенье он целиком проводил в ночлежке — о чем был поставлен в известность швейцар «Уинна», — думая о мисс Кунихан. Способность останавливать сердце покинула его.

— Мой бедный друг, — сказал Уайли.

— До нынешнего утра, — сказал Нири. Почувствовав, что у него начал дергаться рот, он прикрыл его рукой. Тщетно. Лицо — это организованное целое. — Или скорее до второй половины дня, — сказал Нири, он положительно это мог.

Он достиг поворотной точки и подумывал о том, чтобы слинять, когда из «Уинна» пришел коридорный и вручил ему телеграмму. НАШЕЛ ТЧК СКОЛЬЗКИЙ ТИП ТЧК КУПЕР. Он все еще смеялся и плакал, к великому облегчению подсобных барменов, которым опротивело и опостылело его безжизненное лицо изо дня в день у их стоек, когда коридорный возвратился со второй телеграммой. ПОТЕРЯЛ ТЧК ОСТАВАЙТЕСЬ В ТЧК НАХОЖДЕНИЯ ТЧК КУПЕР.

— Смутно припоминаю, — сказал Нири, — что меня вышибли.

— Психология барменов.

— Потом — больше уже ничего, — сказал Нири, — покуда это бессмертное мягкое место не вздумало извести меня своим взглядом.

— Но там нет мягкого места, — сказал Уайли. — Как оно могло бы там оказаться? Какие шансы у мягкого места на Главном Почтамте?

— Говорю тебе, я его видел, — сказал Нири. — Вздумало меня запугать.

Уайли рассказал ему, что произошло дальше.

— Нечего увиливать, — резко сказал Нири. — Ты спас мне жизнь. Теперь дай паллиатив.

— Я боюсь — и очень, — сказал Уайли, — что синдром, известный под названием жизнь, чересчур рассеян, чтобы поддаваться паллиативам.