|
Большая Нанэнн сразу их раскусила: ее не проведешь вкрадчивыми манерами и подачками. Они даже взяли моду возить меня в город и покупать мне там красивую одежду. Те вещи до сих пор лежат в целости и сохранности: маленькие платьица, ни разу не надеванные, туфельки с чистыми подошвами. Уез-жая, они даже не оставили нам адреса. Посмотрите на них повнимательнее. Видите, какие они встревоженные? Но им от меня досталось. Эрон вгляделся в незнакомые напряженные лица и покачал головой. При виде этих сним-ков мне тоже стало не по себе, и я, чувствуя в душе смутное беспокойство, перевел взгляд на Меррик, на странную девочку с манерами взрослой женщины. – Что ты им сделала? – не удержался я от вопроса, хотя было бы умнее прикусить язык. – Да ничего особенного. Прочитала их секреты по линиям ладоней и рассказала им о тех дурных вещах, которые они всегда пытались скрыть. Добрым делом это не назовешь, но я по-ступила так, чтобы они убрались поскорее. А еще сказала, что в нашем доме полно привидений, и в подтверждение своих слов вызвала духов. Нет, я не заставляла их приходить, а только попросила, и они откликнулись на мой зов. Большая Нанэнн очень позабавилась. А белые велели ей меня остановить. «Почему вы думаете, что это мне по силам?» – ответила Большая Нанэнн, давая им понять, что я делаю, что хочу и она не имеет надо мной власти. Снова послышался короткий тихий вздох. – Большая Нанэнн сейчас умирает. – Зеленые немигающие глаза Меррик смотрели прямо на меня. – Она говорит, что больше никого не осталось и поэтому я должна сохранить ее вещи – книги, вырезки. Их очень много. Старые газеты. Бумага такая хрупкая, что разваливается на час-ти. Мистер Лайтнер обещал помочь мне сохранить все это. – Она метнула взгляд в Эрона и вновь перевела его на меня: – Почему вы так за меня боитесь, мистер Тальбот? Разве вы недо-статочно сильны? А может быть, все дело в том, что я цветная? Это плохо? Вы ведь не из этих мест, приехали издалека. Боюсь? Неужели я действительно страшился чего-то? Она говорила об этом с такой уве-ренностью, что я всерьез задумался, однако поспешил выбросить эти мысли из головы и попы-тался оправдаться, желая, возможно, тем самым защитить не только себя, но и ее. – Загляни в мою душу, дитя, – сказал я. – У меня нет никаких предубеждений против лю-дей с иным цветом кожи, хотя, признаюсь, были времена, когда я считал, что в некоторых случаях удача в большей степени сопутствует белым. Меррик чуть приподняла брови, размышляя над моими словами. А я тем временем про-должал, быть может излишне взволнованно, но без всякого страха: – Мне грустно оттого, что, по твоим словам, у тебя никого не осталось, и радостно созна-вать, что теперь ты с нами. – Примерно то же самое говорит и Большая Нанэнн, – отозвалась девочка, и впервые ее большие полные губы растянулись в искренней улыбке. Я унесся мыслями прочь, вспомнив несравненных темнокожих женщин, которых встречал в Индии. Меррик, однако, была чудом иного рода: темно-каштановые волосы и светлые глаза, такие яркие и умные. Уверен, эта босоногая девочка в простом цветастом платье многим кажется экзотическим созданием. Затем наступил миг, оставивший во мне неизгладимое, не поддающееся никаким объясне-ниям впечатление. В то время как я пристально вглядывался в череду лиц, запечатленных на разложенных на столе снимках, мне вдруг показалось, что все они, в свою очередь, смотрят на меня. Словно маленькие портреты были живыми. Ощущение было очень явственным. Должно быть, все дело в отблесках огня в камине и света масляных ламп, как в полусне подумал я, не в силах освободиться от охватившего меня чувства: маленькие изображения оказа-лись на столе, чтобы посмотреть на Эрона и на меня. Даже само их расположение казалось наро-читым, исполненным тайного смысла. Не знаю, почему эта догадка пришла мне в голову, но смутные подозрения постепенно уступили место спокойной уверенности, что я нахожусь среди сонма мертвых. |
