— Кто ты?

Я не стал по примеру Чирика сразу обвинять человека в «марагазовстве». Я достаточно разбирался в животах, чтобы отличить пивной аквариум от комка мышц. Так, как «индеец» обычно выглядели атлеты, заменяющие кардио становой тягой. Черта такого могла и не остановить.

— Я держала этой теплой.

Эти слова я уже знал. «Держалами» — местные трактирщиков называли, а «теплыми» — кафешки.

— И что тебе надо?

— Это ты сюда пришел.

— Я думал…

Блин. Я думал, что здесь кому-то помощь нужна, но почему я так думал…

— Я переночевать хотел, — ответил я, сообразив. — Я только сегодня приехал… не успел найти место. Потом… услышал шум, подумал, что мертвецы могли остаться…

— А как ты понял, что это мертвец угрожает человеку? — спросил Бандар. — Что это не просто мертвец или не просто человек?

Вот же умников развелось…

— Подумал о худшем.

В ответ «индеец» на секунду прикрыл глаза, мол: «Да, бывает такое».

Все? Типа, отбрехался? Только вот цвет «индейца» в мертвозрении оставался желто-зеленым. Он марагаз? Или такой же, как я? На себя я в мертвозрении посмотреть не мог… Как бы его так расспросить, чтобы и себя не выдать, и чтобы он не подумал, что я под него копаю.

Черт, мало информации. То, что он себя держалой назвал — ничего не значило. Вдруг, он им только раньше был, а уж лет семь как в международном розыске. И статья еще какая-нибудь нехорошая: надругательство над телами умерших, мужеложство, препятствование проведению выборов… Нет, сначала нужно выяснить, как к нему здесь относятся. Если его считают просто одним из жителей, то у меня появится козырь. У него тайна — у меня тайна.

— Значит, переночевать у вас нельзя? — я решил не спешить. — Тогда я пойду…

— Конечно, — здоровяк повел глазами в сторону. Кажется, это означало что-то вроде пожимания плечами. — Можешь идти, только…

Вот!

— …ответишь еще на один вопрос?

Гм…

— Зачем ты увел поднятых?

— Каких поднятых? — я правда не понял, о чем речь.

— Когда хрипуны с лазрачами повалили стену и ворвались в деревню, они окружили теплую. Защита почти высохла, когда кто-то выманил лазрачей, и стал уводить остальных. Сарт был тогда в теплой. Ты закрывал лицо, но он тебя узнал по рюкзаку. Он сомневался, но потом ты сказал, что сарец и что приехал сегодня. А сегодня в Синюю Скалу приехали только сайнессцы.

Бандар замолчал, но продолжил смотреть прямо, и не моргая. И я вдруг заметил, что глаза у него красные. Не как у зомби, у которых кровью белки заплывают, а с красными радужками.

— Кто ты? — снова спросил я. С еще большим недоумением, чем раньше.

— У нас есть с тобой кое-что общее, — ответил «индеец».

Он такой же, как я?! Или что это вообще значит?! Манную кашу оба не любим? За Спартак болеем?..

— Зачем ты увел поднятых? — снова спросил здоровяк, сбив меня с мысли.

Настырный, блин. Я, на всякий случай, сверился с мертвозрением — не подбирается ли кто со спины? Нет, больше в здании никого. Значит, если что, сбегу. Даже если этот Бандар обладает той же мертвячьей силой, что и я. Из Макарова я его обрадую, а дальше бегом.

— Это ты приказал им напасть?

Я тоже вопросом на вопрос умею отвечать.

— Мертвецам?

— Да!

— На свою теплую?

Сука.