- Толково, очень толково... - проговорил Дмитрий Олегович, складывая сиреневый листочек. Он старался держаться бодро. По возможности.

- Значит, у вас нет возражений? - расцвел серебристый хек. - Если надо, мы готовы к корректировке плана, в разумных пределах...

У Курочкина были возражения. Ему очень хотелось скорректировать этот чудный план, сократив его до двух пунктов: завтрака и быстрогобыстрого отхода из этой квартиры. Однако Дмитрий Олегович имел все основания полагать, что к такому кардинальному изменению расписания присутствующие не готовы. Поэтому о своих намерениях следовало пока помалкивать. И выжидать.

- Нет-нет, - сказал Курочкин. - Замечательный план. Все как по нотам,

- Согласно контракту, - ввернул свое любимое словечко серебристый.

- Все по инструкции, - не остался в долгу черный господин, пахнущий французским одеколоном. - Обратите внимание: мы отвели на аудиенцию от пятнадцати до двадцати минут, эту вилку мы закрываем ниже. Шеф обычно беседует с исполнителем не больше пятнадцати минут, но с таким мастером, как вы...

Слово "аудиенция" прояснилось, зато выплыла необходимость встречаться с ШЕФОМ. "Беседовать он, видите ли, любит, - с внезапным раздражением подумал Дмитрий Олегович. - Никакого понятия о конспирации..."

Впрочем, он постарался сохранить на лице лучезарное выражение.

- Порядок, - проговорил он. - Так что у нас теперь по плану? Завтрак?

Желудок откликнулся на это слово голодным бурчанием.

- Точно так, - подтвердил серебристый и почему-то сразу засобирался. - Ну, теперь мы вас покидаем на время.

- На два часа восемнадцать минут, - уточнил пахнущий одеколоном и тоже попятился к двери.

- Может, позавтракаете со мной? - вежливо предложил Дмитрий Олегович.

Предложение Курочкина не обрадовало серебристого и наодеколоненного.

- Вы настаиваете? - неуверенным тоном поинтересовался первый.

- Если вы требуете, мы готовы... - безо всякого энтузиазма пробурчал второй.

Дмитрий Олегович решил, что его помощники просто не голодны, а потому не стал настаивать и тем более - требовать. Узнав об этом, серебристый и любитель одеколона "Ле-Крезо" просветлели и быстро предпочли откланяться.

Как только щелкнул замок, Курочкин сказал в пространство:

- Завтрак!

Он успел забыть, какой из охранных гоблинов отвечает за какой из пунктов распорядка, так что теперь ему оставалось ждать, кто из четырех откликнется.

- Прикажете подавать? - откликнулся самый толстый из охранников с бритой головой, похожей на яйцо. - Прикажете на кухне?

- Да, - ответил Дмитрий Олегович. - Да. Кстати, вы не хотите позавтракать за компанию?

На лицах всех четверых гоблинов тут же отразилась тоска, причем бритоголовый толстяк из всей компании стал выглядеть наиболее жалко. Похоже, сама мысль о еде вызывала у этих гоблинов непонятное уныние. Словно бы Курочкин приглашал своих охранников не поесть, а как минимум сделать себе харакири.

- Мы-ы... мы пото-о-ом... - нестройным хором затянула четверка. Вы поку-у-шайте, а мы уж...

Дмитрий Олегович пожал плечами и в сопровождении одного только скорбного толстяка отправился на кухню, где, опять едва не споткнувшись на шариках кошачьего корма, сумел без потерь достичь стола. И даже облизнуться в предвкушении.

С последним он несколько поторопился. Гоблин-подавальщик достал из холодильника поднос - и Курочкин мгновенно понял, отчего никто не пожелал разделить с ним трапезу.

Киллер Сорок Восьмой, зарабатывая себе на пропитание отстрелом людей, был вегетарианцем.