|
Знаете, что в него не набира-ют людей робкого десятка, – недаром это был любимый легион Цезаря! Вот с какой страстностью обсуждалось событие, которое в короткий срок взбудоражило всех горожан. Кто-то делал вид, что сожалеет о смерти Тиберия, кто-то сомневался в этом известии. Однако и те, и другие больше всего желали, чтобы оно обернулось правдой, хотя почти никто не рисковал открыто высказывать свои мысли, как это сделал старый легионер, центурион Корнелий Сабин. Шел тринадцатый день после апрельских календ (19 марта) года семьсот девяностого с ос-нования города: миновало два часа пополудни. С предыдущего вечера по Риму пополз слух о том, что 16 числа этого месяца в Мизене на 68 году жизни и на 23 году обладания высшей властью умер император Тиберий Цезарь. Всю ночь и все утро 19 числа эта весть обрастала новыми, порой противоречивыми подроб-ностями. Одни говорили, что, почувствовав себя плохо, Тиберий стал звать на помощь, но никто не откликнулся – тирана оставили все, даже ближайший его советник, префект претория Невий Сарторий Макрон, и племянник Гай Цезарь Калигула Германик. Добавляли, что, не видя ни ра-бов, ни либертинов, он сумел подняться и сделать несколько шагов, но тут силы покинули его, и он упал замертво [I]. Другие утверждали, что Тиберий пожаловался на озноб и это послужило предлогом для Макрона, который набросил на него столько теплых покрывал, что Тиберий задохнулся. Рассказывали также, что Тиберия отравили, а потом не давали пищи, чтобы голод ускорил действие яда. Наконец, появился слух, которым делились только с самыми близкими друзьями, да и то под большим секретом. Иной раз можно было услышать, что Тиберий упал в глубокий обморок, кото-рый был принят за смерть и позволил Гаю Цезарю завладеть императорским кольцом. А когда Ти-берий неожиданно пришел в себя, Макрон испугался мести и задушил его подушкой [II]. В общем, для оживленных пересудов было немало поводов. Новость повторяли на все лады, и каждый старался прибавить что-нибудь от себя. Многие могли бы ликовать по случаю этой смерти, одинаково желанной для патрициев и плебеев, для бедных и богатых, для свободных граждан и либертинов. Однако недостоверность слухов и страх перед неизбежной карой, если Тиберий на самом деле остался жив, удерживали людей от явного проявления радости. Лишь в глубине души каждый человек был готов благода-рить богов за смерть ненавистного деспота. Долгое ожидание собравшихся на Форуме было вознаграждено появлением сенаторов, чьи строгие тоги белым пятном выделялись на фоне пестрой толпы. Отцы города торопливо пробира-лись к курии; они казались встревоженными и смущенными. С их появлением сомнения многих рассеялись, а эмоции вырвались наружу. Над Форумом пронеслась весть о том, что Тиберий действительно умер. И красноречивей любых слов был всплеск радости и облегчения, в котором не было даже тени сострадания к умер-шему. – Умер! Умер ненавистный тиран! Рухнула империя доносчиков, шпионов и палачей! Рим-ляне, отныне не бойтесь ни ложных доносов, ни бесконечных поборов, ни казней! Теперь можно не притворяться, не льстить, не лицемерить! Прошло время гнусного деспота, его кровавых зло-деяний и порочных забав, которым он предавался на Капри! Сегодня можно вздохнуть свобод-но! Да здравствует Республика! Собравшиеся посылали проклятия мертвому тирану и с восторгом произносили имя, знако-мое всем римлянам. – Согласно завещанию деспота, – с упоением повторяли они, – вся верховная власть перехо-дит к Гаю Цезарю, сыну Германика! Вот кто возродит Республику! Вот на кого нельзя не наде-яться, как невозможно не почитать имени его матери, достойной Агриппины! Вот кто про-должит дело своего великого отца, прославленного победителя варваров! Некоторые, правда, возражали. До сих пор этот юноша ничем не проявил себя, а то немно-гое, что о нем было известно, скорее не позволяло возлагать на него слишком больших надежд. |
