– Конан! – Апрея подбежала к киммерийцу. Уронила одежду и прижалась к нему нагим дрожащим телом. – Конан…

– Пойдем в хижину, уже все закончилось, – киммериец поднял ее одежду, взял девушку за руку и повел в охотничий домик.

Когда они вошли, в приоткрытую дверь за ними влился свет вкатившейся на небо луны. Лунный свет заполнил квадраты окон. Конан прошел к столу, положил на него ножны. И тут сзади его обняли девичьи руки.

– Я хочу от тебя ребенка, – сказала Апрея с прямотой лесной жительницы. – Сейчас. Мы не знаем, что нас ждет. Пусть останется ребенок.

Конан обернулся. Слова лесной лучницы застали его врасплох, такого оборота он никак не ожидал.

А девушка, опустив руки и открыв себя, глядела на него снизу вверх широко открытыми глазами. Ее хрупкая девичья красота подчеркивалась матово-белым светом, словно луна в этот миг тоже была на стороне ее желаний. Распущенные влажные волосы были отброшены назад, капелька родниковой воды блестела на кончике носа.

Дальше все случилось само собой. Апрея прильнула к Конану, поднялась на цыпочки и неумело поцеловала. И желание захлестнуло варвара, как штормовая волна рыбацкую лодку. Он сжал Апрею в объятиях, ответил на ее поцелуй своим, потом поднял девушку на руки и понес к незатейливому бамбуковому ложу…

…Они, утомленные друг другом, лежали на узкой бамбуковой кровати. За стенами хижины свиристели и пощелкивали ночные насекомые. Изредка из джунглей доносился то вой, то какой-то рев.

Конан не верил, что он когда-нибудь снова увидит Порка. Однако он будет ждать и искать брата Апреи. Потому что у киммерийца уже не оставалось сомнений, что Порк – тот, кого он должен был разыскать в этом мире и у кого должен был отнять самое ценное. Конану казалось, что он разгадал замысел Бела. Бог воров придумал наяву разыграть легенду этого мира о братьях-богах, беловолосом и черноволосом. В легенде, помнится, соперничество братьев закончилось временным перемирием. И Бел то перемирие задумал нарушить.

«В конце концов, – с грустью подумал Конан, – мне было предсказано, что я стану королем. И уж не королем ли джаданов мне предназначено быть? Не самое плохое из королевств, наверное. Кстати, королю страны джаданов есть чем заняться – объединить все четыре провинции под одной короной».

Киммериец повернул голову – лучница лежала на спине, забывшись глубоким сном, и во сне улыбалась.

И тут Конан расслышал шаги. Миг – и он вскочил с бамбуковой лежанки, подхватил с пола меч и замер в позе встревоженного хищного зверя, выключив все чувства кроме слуха.

Шаги приближались к хижине. Кто-то мягко ступал по траве поляны, и этот кто-то не был зверем.

Апрея продолжала крепко спать. И варвар пока не намеревался ее будить. Разговор, стук, чих, скрип, другой, даже самый мелкий шум может спугнуть крадущегося в ночи, тот затаится, и жди потом в любой момент удара в спину. А так если человек думает, что в хижине никого нет или же думает, что застанет их спящими, – пусть продолжает так думать. Легче будет управиться.

Шел один человек. Может быть, где-то притаились другие, а это выслан разведчик?..

Шаги приближались. Некто подошел к двери, и Конан сделал беззвучный шаг к порогу, чтобы вошедший сразу оказался в пределах досягаемости меча. Плетеная дверь тихо отошла от косяка…

– Конан, Апрея? – негромко позвали из темноты.

– Порк, чтоб тебе Нергалы снились! – узнал варвар. – Ну заходи, раз явился…

Порк зашел. Огляделся. Казалось, ничуть не удивился той картине, что не позволяла никаких двойных толкований: обнаженная сестра, обнаженный варвар. Порк прошел к столу, устало опустился на лавку.

– Я не верил, что найду вас живыми. – Он болезненно сморщился и потрогал плечо.