Выпрямившись во весь своей немалый рост, Конан размахнулся и не жалея сил и стали плашмя врезал клинком по каменному возвышению, с которого только что поднялся. Звоном завибрировавшей стали и зычным покриком: «Слушай меня, Нергалово племя!» – он хотел заставить хнумов перестать метаться по пещере и повернуть головы в его сторону. Удалось.

– Слушай меня, если не хотите потонуть! Снимай свое хламье! Связывай в одну веревку, по ней мы поднимемся наверх!

А вода растекалась по полу, неумолимо затапливала пещеру.

– Ну что застыли, словно каменные бабы! – рявкнул киммериец. – Не понятно?

Чтобы хнумы быстрее уразумели, что от них требуется, Конан сдернул с себя рубаху, потом схватил первого подвернувшегося под руку хнума, закинул на возвышение, вытряхнул его из вонючей, склизкой шкуры. Связал рубаху и шкуру прочным узлом.

– Вот так! Ясно?

Наконец-таки хнумы поняли замысел пленника. Они принялись стаскивать с себя одежки и связывать их между собой. Убедившись, что дело пошло, Конан закинул ножны за спину, спрыгнул с возвышения и двинулся к стене.

– Ну-ка, пусти, кротовое племя! Расступись! Но хнумы не расступились. Они сделали по-другому. Хнумы встали на четвереньки, разрешая Конану пройти по их спинам. Так северянин и поступил.

За то время, что киммериец шагал по спинам, хнумы соорудили веревку достаточной длины. Обвязав свободный конец вокруг пояса, варвар начал восхождение.

Для уроженца горной страны Киммерии забраться по пористой стене пещеры – пустяк, плевое дело, смешно говорить. Не более сотни раз бултыхнулось сердце в широкой груди северянина и он забрался на тот самый уступ, с которого с ним разговаривал Ка'ан. Ошибочку совершил коварный родственник – израсходовал весь свой орох Нор-Лого на новую дорогу для реки, а вход в туннель, по которому направился завоевывать мир, не завалил. А еще бахвалился своим несравненным умом…

В двух шагах от Конана с задорным журчанием низвергался водопад, сметая мелкие камни, пыль, грязь и паутину. Воды внизу уже набралось хнумам по колено. Пожалуй, не успеют прогореть факелы на стенах, как эта пещера превратится в озеро…

Варвар нашел наверху в полу узкую и глубокую щель, вонзил в нее меч так, что осталась одна рукоять. Отвязав от себя веревку, примотал ее конец к рукояти. Подергал – должно выдержать, веса в самом тяжелом хнуме не больше, чем в собаке.

– Забирайся! – приложил ладони ко рту Конан. – Живо! Чего ждете!

И наверх потянулась цепочка хнумов. Первыми они отправили женщин и детей. Затем стариков. И это плохо вязалось с образом злобных и подлых существ, какими их описывал Ка'ан… А обитатели пещер, наконец показавшие, что они вдобавок не безнадежно недогадливы, связали уже вторую веревку и приступили к третьей.

Конан втаскивал хнумов на уступ, крепил новые веревки, покрикивал, поторапливая, носился по уступу, как по полю жаркой сечи. А вода внизу все прибывала. Она уже подбиралась к основанию колонны. Те хнумы, что ждали своей очереди ухватиться за веревку, вынуждены были искать укрытия на площадках и карнизах, а потом плыть туда, где свисают рукотворные канаты. Плавать подземные жители не умели, и некоторые так и не смогли преодолеть смешное расстояние в десяток человеческих гребков.

Да, не все хнумы спаслись… Но большинство все-таки выбралось на уступ и сейчас разбрелось по верхнему краю пещеры, скрылось в туннеле.

Когда снизу уже некого стало вытаскивать, только тогда Конан остановился. И почувствовал, что от всей этой заварухи несколько устал. Может быть, еще и сказывался спертый воздух подземелий. Киммериец опустился на плоский камень перевести дух.

А хнумы поднимали веревки, развязывали их, надевали мокрые шкуры. Киммерийцу вернули его рубаху.

Потом к Конану подошел человечек с клочковатой седой бородой.