Зеленый воин молотил саблями как заведенный. Чувствовалось, что ему лично все равно – рубит он воздух, камни или живую плоть. Мозгов-то нету, он всего лишь кукла в руках этого недоделанного колдунишки, куда колдунишка поворачивал ладони, туда поворачивался и он. Ну а что нужно Ка'ану? Доковылять под защитой зеленого урода до захваченного дворца, произнести необходимые заклинания и заполучить владычество над народами, населяющими этот мир?

Скрещивать меч с оружием этого изумрудного отродья Конан не считал разумным – перережут его меч, как тростник, вот и вся польза. Пока что киммериец просто пятился. И что дальше? Так пятиться до самого замка Ка'ана? А это и нужно Ка'ану, он может себе позволить особо не спешить. Столько лет ждал владычества над миром – можно подождать еще лишний часок…

Но воин на то и воин, чтобы не теряться и не сдаваться, а искать обходные пути. Пятясь, во второй раз за сегодняшний день Конан стянул с себя рубаху, уже изрядно ободранную. И скрутил ее рукава в жгуты. Получилась' праща. А камней вокруг хватало. Конан подобрал пять камней, каждый размером с его кулак, и все пять заправил в пращу.

Ка'ана, похоже, не сильно обеспокоили ухищрения противника. Он размеренно продвигался вперед, всецело полагаясь на непобедимость и неуязвимость своего прозрачного четверорукого слуги.

Конан раскрутил пращу. И метнул разом пять камней.

Зеленый воин показал себя во всей красе: четыре камня одновременным взмахом четырех своих сабель он разрубил в полете. Ну а пятый камень, пролетев сквозь прозрачного ратоборца, угодил Ка'ану в лоб.

Колдун покачнулся, остановился, на миг опустил руки. Этого хватило. Порвалась связующая нить между хозяином и слугой. Зеленый воин, нежданно обретя свободу, пошагал вперед сам по себе. Конан отступил в сторону, пропуская опасного призрака, бесцельно помахивающего саблями. Прозрачно-изумрудное порожденье черного колдовства стало взбираться в гору. С каждым шагом зеленый воин заметно тускнел. Скоро ему предстоит и вовсе растаять, будто и не было его…

Тем временем Ка'ан пришел в себя.

– Проклятый недоносок! – взревел он. – Ты думаешь, безумец, что сможешь одолеть меня?!

Конан не успел добраться до Ка'ана и угомонить его навсегда ударом двуручного меча. Раньше этого Ка'ан вытряхнул из рукава некий темный круглый предмет размером с монету и проглотил.

Черное облако взметнулось вверх и в стороны, словно пыль из-под копыта исполинского скакуна. Это заставило Конана отскочить назад. А на том месте, где стоял Ка'ан, колдунишки уже не было. Рассеявшееся черное облако открыло взгляду Конану нечто иное и гораздо менее привлекательное: мохнатую паучью тушу, размером с лошадь, покачивающуюся на щетинистых лапах. Быстро-быстро сновали в нетерпении продольные и поперечные жвала, антрацитами блестели на брюхе маленькие злобные глазенки.

– Вот ты что удумал, родственничек! – Конан поднял меч, изготовившись к битве. Более отступать он не собирался. – Так тебе, кстати, больше идет…

Паук Ка'ан не стал надолго откладывать расправу. Правда, против ожиданий варвара, чудовище не бросилось на него, а осталось на месте – но из пасти вылетела серая струя. Конан едва увернулся, для этого ему пришлось упасть и перекатиться. А там, куда попала слюна, задымилась, шипя, земля, оттуда донесло едкую вонь.

Если принять его условия битвы, то рано или поздно паук добьется своего. Уворачиваться от его слюны до бесконечности не удастся. Так подумал Конан и бросился на паука. Единственная возможность победить и не дать твари использовать ядовитую жидкость – слиться с тварью в одно целое.