— Привет, солнышко. У нас гости?

— Привет. Да, это Таня Иванова, лучший детектив Тарасова. Помнишь, я тебе утром говорила?

— Помню, конечно. Очень приятно с вами познакомиться. Я еще никогда не встречался с частными детективами.

— Мне тоже приятно. — Я с улыбкой наблюдала за его манипуляциями с курткой. В передней с его появлением стало тесно, как в трамвае. Мне пришлось отойти к дверям комнаты.

— Натанчик, есть хочу, давай картошку жареную соорудим. Вы не против, Таня?

— Я уже ухожу.

— Оставайтесь, а то жалеть будете. — Он подошел к зеркалу, пригладил взъерошенные волосы. — Оставайтесь, Таня. Мы все как раз обсудим.

— Спасибо, но мы, в принципе, уже все обсудили. Завтра утром я сообщу, возьмусь ли за это дело.

— Таня, мы с Наташей на сто процентов уверены, что бабулю убили. Но кто это сможет доказать, если не лучший детектив города? Мы очень надеемся, что вы не откажете нам.

— Подумаю, — я взялась за ручку двери. — До завтра.

И вышла.

* * *

Сев на водительское место, я завела движок, включила печку и зябко поежилась:

— Вот противное время года зима.

Я включила дворники. И, подождав немного, выключила их — бесполезная трата времени. Прихватив тряпку, я вышла, чтобы очистить стекла.

— Вот так, ласточка моя, теперь поехали домой.

Что-то мне тоже жареной картошечки захотелось. И хоть это желание явно противоречит моим твердым намерениям похудеть, похоже, отказать себе, родной, в такой мелочи я не в силах.

Поставив машину в гараж, я вернулась домой и с энтузиазмом принялась готовить картошку.

— Да, Таня, похудеешь ты, конечно, с таким питанием: то тебе шоколадку хочется, то картошечки жареной. Возьми и проверь себя на наличие силы воли: пожарь картошку и угости ею соседку.

Но картошечка так приятно шкворчала на сковородке, так восхитительно пахла, что проверку на наличие силы воли я с треском провалила. И довершив это варварство чашкой крепкого кофе, я уселась с книгой в кресло, включив напольный торшер.

Из головы не шла история, рассказанная Наташей. Я не дала еще официального согласия заниматься этим делом, но в клетках серого вещества эта история поселилась прочно. И потому ни о чем другом я думать не могла. Я перебрала в уме все подобные истории, прикидывала, как мог действовать убийца. Но ничего умного в голову не приходило.

— Бред сив кейбл — как говаривали мы в студенческие годы. — Ложка в правой руке, и это все, что мы имеем. Завещание Ангелина Васильевна могла переоформить в порыве благодарности…

Нет, это не похоже на старушку, судя по рассказу внучки. Ее материнское чувство к Наташе, ее здравомыслие и порядочность не позволили бы так поступить. И еще: сюрприз. Что она имела в виду под этим? Может, как раз новое завещание? Исключено. Садистских наклонностей у старушки не было.

Я вернулась на кухню, достала из пачки «Мальборо» и, прикурив, с наслаждением затянулась.

— Ну, думай, Таня, думай. Или кости брось.

Так и сделаем.

Я положила сигарету на край пепельницы и принесла из комнаты кости.

Перемешав кости, я задала мучивший меня вопрос: «С чего же мне начать, косточки? С какого края?» И бросила кости на стол левой рукой, от сердца, так сказать. 4+20+25 — «В принципе нет ничего невозможного для человека с интеллектом».

Вот так, значит! А что же мне мой интеллект диктует? На данном этапе лишь то, что надо превозмочь себя и решиться помыть сковородку. Иных свежих мыслей нет.

Лениво поднявшись, я совершила этот подвиг и подумала, что надо позвонить Кирсанову, моему однокурснику, которого все мы дружно именовали Кирей.